Автор — я.
История от одной моей пожилой родственницы, рассказанная ей, в свою очередь, бывшей коллегой.хроника от одной моей возраст родственницы, рассказанная ей, в свою очередь, бывшей коллегой.
Когда пропала моя старшая сестра Люда (ушла в бор зa грибами и не вернулась), искали её всем миром: и наша деревня, и соседняя. До последнего надеялись на хорошее. Всякое ведь случалось: и бывалые грибники в наших лесах плутали, а после ничего, находились – голодные, холодные, Но живые. А тогда девчонка шестнадцатилетняя, несмышленая ещё. Наверняка, заблудилась, дорогу встречать не может…
Так утешали себя и мы, и соседи, покамест некогда пара мужчин из нашей деревни не наткнулись в лесной чаще на Людино тело. В тот число и рухнули все наши надежды на чудо. А самое страшное: сестрёнка не просто замёрзла или же погибла от голода, она была жестоко кем-то убита. На трупе её точь в точь не было живого места, он был место изрублен топором. около Люды пропали только маленькие золотые серёжки, которые родители подарили ей не мало месяцев обратно на шестнадцатилетие.
Милиция, конечно, зa сделка взялась. насмешка ли: около нас зa последние десять годов самым страшным преступлением была кража спирта из фельдшерского пункта, а тогда – убийство, правда снова и такое зверское. Но, вот беда, след все не продвигалось: ни свидетелей, ни следов, ни улик… ничего, одним словом.
Однажды – где-то после пару месяцев опосля смерти сестры – снится мне сон. Вижу, примерно в лесу я и, кажется, на том самом месте, где Люду нашли (наяву мне довелось там побывать, по-этому я представляла, как оно выглядит). Стою, значит, около какого-то дерева, а в паре шагов от меня… Люда стоит. Вернее сказать, по виду это и не она вовсе. Фигура, вроде бы как человеческая по очертаниям, Но вся серая, бес лица, бес пушок и одежды. Гляжу я на это страшилище, и точный знаю, что это и кушать наша Люда, потому и не бояться мне совершенно…
— Ты что тогда делаешь? – это я, значит, беседа начала. – Ведь быстро третий луна пошел, как ты в могилке!
А сестрёнка мне в ответ:
— Его жду.
— Кого это – его?
— А тово самого… что убил меня… Он ведь, Шура, убивать-то не хотел, мучается теперь. Ну, ничего, недолго ему осталось…
На этих словах я и проснулась. Родителям, очевидно же, так себ е не сказала, чего наобум рану бередить. об одном в высшей степени жалела – что не успела спросить около Люды прозвание её убийцы.
А после не мало дней округу облетела новость: пропал Аркашка, постоялец соседней деревни. обыкновенный невежа годов сорока. пить любил так около соседей иной раз приворовывал. Не то, что бы серьёзно, так, по мелочи, желание и чаше только возвращал украденное, как только его к стенке прижимали. Короче говоря, до суда и до милиции процесс ни разу не доходило.
Зинаида, мать Аркадия, рассказывала, что в последнее время дитя её будто бы не в себе сделался. Не ел, не спал, ходил мрачнее тучи, а не мало раз она даже слышала, как он плачет по ночам. а расспросы результатов не давали, Аркашка только огрызался: чего, мол, мать, пировать – думать не в цирке… сквозь не мало дней его за всем тем отыскали. Мёртвого. Аркадий повесился на дереве, очень близко с местом, где нашли тело Люды.
Но это было в некотором расстоянии не всё. Вскоре всех потрясло опять одно кошмарное известие. 1 из собутыльников погибшего рассказал, что тот по пьяной лавочке недавно признался, что это он нашу Люду жизни лишил. Дескать, лишать жизни не хотел. просто пришёл к нам в деревню (там его тётка родная жила, начинать и попросила недавно племянничка дров ей наколоть), а по дороге назад повстречал девочку. Серёжки её ему приглянулись, хотел отнять согласен продать где-нибудь подороже, вот и увязался для этого зa ней в лес. Люда-то… Люда-то этого Аркашку всю содержание знала. Ну, пьяница, ну, вор мелкий, Но ведь безвредный же, мухи не обидит. А оно вон как вышло.
Дружок Аркадия рассказывал, что тот, дескать, и один не мог понять, как всё это приключилось. Вроде, начал он в лесу около Люды серёжки требовать. при себе около него топор был, да он им ей и угрожал: не отдашь, мол, серьги, торчком здесь тебя и зарублю. А Люда не робкого десятка была, начинать и сказала, что кишка около него тонка её зарубить-то. Что было дальше, Аркашка помнит смутно. как она кричала, как он топором махал… Очухался позднее, Кагда уже тот очень топор в речке мыл. Дождался темноты, пробрался домой, чтоб ни один человек его, только в крови, не видел, помылся, одежду, в которой был, спрятал, а позже – сжёг. На благополучие убийцы, ни один человек его с моей сестрой не видел, и на него не показал.
Но, как бы всё для Аркашки удачно не обошлось, совесть, видно, сделала своё дело. Не смог он с этим грузом жить, вот и наложил на себя руки… Не зря, получается, Люда его дожидалась.