2 часть

Но несмотря на насмешки Великого Светоча Севера, Цветок Южных Садов была больно красива, краше первый встречный девушки по соседству; дитя Великого Светоча Севера тожественный был красив. А да как и он, и она были единственными детьми своих родителей, то воспитывались в неге, в заботе, каких не знали даже младенцы в других знатных семьях.
С колыбели их уже научили вздыхать по ком лишь только себя, пренебрегать бедных, враждовать работу и рабочих, повелевать, приказывать всем и вся; о, они были истинной знатью, надменной и самолюбивой; они были славой народа.
Однажды Цветок Южных Садов пожелала непременно, начинать хотя одним глазом, понимать Славу Северных Небес. И она тайный направилась к самой далекой ограде, разделявшей соседские земли. В тот же число репутация Северных Небес пожелал, и тожественный во что бы то ни стало, хотя одним глазом понимать Калеку Мира; и одинаковый тайный направился к самой далекой ограде; и она увидала его, красивого, благородного, гордого, презирающего всех и всё; и он увидал ее, очаровательную, Но столь же гордую, привыкшую приказывать всеми.Но несмотря на насмешки Великого Светоча Севера, Цветок Южных Садов была несказанно красива, краше первый встречный девушки по соседству; дитя Великого Светоча Севера тожественный был красив. А да как и он, и она были единственными детьми своих родителей, то воспитывались в неге, в заботе, каких не знали даже младенцы в других знатных семьях.
С колыбели их уже научили влюбиться в кого как только себя, пренебрегать бедных, чувствовать отвращение работу и рабочих, повелевать, приказывать всем и вся; о, они были истинной знатью, надменной и самолюбивой; они были славой народа.
Однажды Цветок Южных Садов пожелала непременно, начинать хотя одним глазом, понимать Славу Северных Небес. И она тайный направилась к самой далекой ограде, разделявшей соседские земли. В тот же число бессмертие Северных Небес пожелал, и тожественный во что бы то ни стало, хотя одним глазом понимать Калеку Мира; и одинаковый тайный направился к самой далекой ограде; и она увидала его, красивого, благородного, гордого, презирающего всех и всё; и он увидал ее, очаровательную, Но столь же гордую, привыкшую приказывать всеми.
После тово Цветок Южных Садов не могла больше храпеть спокойно. О, если б он был простым деревенским парнем, быстро она бы знала тогда, как и что делать: знала бы, как его заграждать возить ее небольшую, красивую рикшу-коляску; как заграждать двигать гамак, где она возлежала бы; как заграждать овевать ее веером из павлиньих перьев; она знала бы, как заграждать его затягивать и забавлять на флейте, как заграждать извещать чудные сказки, а Кагда бы он надоел ей, она знала бы, – хотя и была только семнадцатилетней, – как его вышвырнуть уходить из дворца. О, если бы был он только сельским парнем, она причинность знала бы, что и как делать, Но теперь, что же поделать в настоящее время Ведь он же – реноме Северных Небес! Это не давало ей почивать спокойно.
Слава Северных Небес одинаковый сна лишился, не мог забавлять беззаботно; он все время как только думал и грезил о ней, блуждая в своем саду. О, если б она была девушкой сельской, – хотя и он был семнадцатилетним, – быстро в то время он как знал бы, как и что делать; он знал бы тогда, как заграждать ее в радости оглушительно смеяться, либо смеяться беззвучно, или же религиозно им восхищаться; да, о ту пору быстро он знал бы, как заграждать ее творить многое другое, а Кагда бы она стала чрезмерно докучной, он знал бы, как отослать ее назад в деревню. Да, между тем он отличный знал бы, как составлять богатым и гордым. Но это Цветок Южных Садов, и она не сельская девушка! И он предавался мечтам и раздумьям, бродя по саду, не мог отдыхать спокойно.