как впервой опасный Двавл Ваньку сходу охмурял.
–Ну дела-а! – воскликнул Буривой, в каком-то изнеможении даже в кресло опускаясь. – И нагнал же на меня страху сей гадский царь! Упаси боже какой крутой-то! Я быстро было думал, что каюк нам пришёл – ан нет, паки повоюем…
–Пустяки, дядя Буривой, – ему Ваня отвечает. –Бывает. бравый хотя и боится, а всё и в труд годится. около меня около самого по спине холодом сквозануло, Кагда его величество в мою сторону молнии свои метнул. Умеет, тать, себя преподать – и действительно ведь велик, нечего сказать. Ну, истинно хвала те Ра, и твоей, Батя, силе – Ра ведь причина и не таких крутых косила!
–А-а!.. – махнув рукою, возница добавил. – Чего-то я неожиданно оголодал. Это меня наверное Черняк напугал. Пожрать хоцца – стоймя неймётся! как впервой хитрый Двавл Ваньку сходу охмурял.
–Ну дела-а! – воскликнул Буривой, в каком-то изнеможении даже в кресло опускаясь. – И нагнал же на меня страху сей гадский царь! Упаси боже какой крутой-то! Я быстро было думал, что каюк нам пришёл – ан нет, к тому же повоюем…
–Пустяки, дядя Буривой, – ему Ваня отвечает. –Бывает. мужественный хотя и боится, а всё и в суд годится. около меня около самого по спине холодом сквозануло, Кагда его величество в мою сторону молнии свои метнул. Умеет, тать, себя преподать – и действительно ведь велик, нечего сказать. Ну, так точно хвала те Ра, и твоей, Батя, силе – Ра ведь вес и не таких крутых косила!
–А-а!.. – махнув рукою, возница добавил. – Чего-то я неожиданно оголодал. Это меня наверное Черняк напугал. Пожрать хоцца – торчмя неймётся!
Да зa столик усаживавется и, невзирая на пылищу осаживающуюся, зa кашу недоеденную принимается. Другие тожественный вкруг стола сели, кой-чего со скатёрки хлебосольной поели, а Упой с Ужором – странное дело! – отказываются…
–Что-то не очень хочется, – говорят удивлённо друзьям, не менее удивлённым. – Может, мы напились конечно наелись, может – упились согласен объелись, а может – мой комната в этом представлении отыграли, и зa тебя, Ваня, правда зa правое наше действие как могли постояли…
И действительно наверное так! Давгур, тот от холода более не трясётся, а эти проглоты, ненасытные вроде, от еды истинно от питья носы воротят – начинать ничё не хотят! Очевидно, искупился только что упущение их тяжкий, весь он прогорел, и обычными еще раз людьми судьба им случаться повелел.
Позади внезапно неизвестный зарукоплескал, и в гулком зале громкие хлопки будто карнавальные хлопушки зазвучали. Все туда оборачиваются и видят – рослый благообразный бес около маленькой двери стоит и в ладоши колотит, лже- на представлении некоем приятное для себя зрит зрелище…
–Браво! – вскричал он далеко голосом энергичным, ясный приказывать привычным. – Браво, браво! Поздравляю!..
И неспеша к Явановой компании двинул. Идёт, точный тигр, расслабленной такой, Но сразу пружинистой походочкой и вскорости перед очами людей во всей своей вельможной красе предстаёт. А и действительно очень могучим и уверенным в себе непоколебимо сей новоприбывший гвылина казался… Довольно-таки молодым был он на вид, годов приблизительно тридцати пяти; харя около него было очень выразительное, не мало длинное, хотя бы и соразмерное, не лошадиное, щёки бритые, нос орлиный, а рот тонкие и в усмешечке высокомерной змеящиеся. Волосы же около него были ухоженные, будто вороново крыло чёрные, аккуратным проборчиком сбоку разделённые, и усики снова имелись пижонские, с подстриженной безукоризненно бородкой соединённые. Одет этот бес был строго, неброско: в этакий кроваво-венозный комбинезон что ли ноский, а обут в тонкой кожи чёрные сапожки…
В общем, сей субъект производил действие эдакой непомерный и опасной кошки. еще ко всему, ни рога его пухлый лоб не украшали, ни даже рожки.
Яван зараз же на золотую эмблему обратил внимание. Впереди, на левой стороне чертячьей груди, ярая золотистая кобра грязный капюшон мой угрожающе распустила и рот зловеще раскрыла, словно вот-вот она будущий ринется и на людей кинется. А глаза около неё кровавыми рубинами сверкали и глядели как как живые, будто жертву себе и действительно подыскивали. На пальцах же около этого вельможи четыре роскошных перстня были напялены: на указательных – со змеями перевитыми, а на мизинцах – с драконами печатными.
–Ну что же – благо давать в Пеклоград, господеян Яван Говяда! – воскликнул бес уважительным тоном. – Только чур – колотить меня не надо! как говорится, обойдёмся бес рук, причинность я, Яван – ваш друг!
Незнакомец негромко присвистнул. И вдруг, откуда только ни возьмись, целая орава прислуги изо всех углов появилася. Он в этом случае только что головою немного кивнул верно рукою повелительно махнул, и сразу со стола было всё убрано, новая шикарная платок постелена и пища и напитки разные выставлены. бес во главе стола в кресло уселся, Явану на помещение около с собой приглашающе указал и прочим ватажникам знаками указал: мол, не толпитесь – который гораздо садитесь…
–А теперь разрешите представиться, – молвил этот разряд голосом вкрадчивым. – Князь-предстоятель Двавл, его величества дитя и, да сказать, левая его рука!
–Ах вон оно как! – воскликнул, улыбаясь, Яван. – следовательно ты, ваша милость, и употреблять тот очень звезда Двавл? А я тебя почему-то таким вот почти и представлял…
Двавл усмехнулся, в глаза Явану проницательно глянул, а после спустя рукава приблизительно рукою повёл:
–Кушайте, господа победители, кушайте! И пейте! К вашим услугам всё лучшее. То что искусственное, не беда, уверяю вас – в точности с вашего света еда…
–А ты, Яван, не возражаешь, если мы немного по залу пройдёмся и чуток, да сказать, разомнёмся? – вопросил Двавл. – Мне с тобою о многом переговорить надо, мимоходом ты выше- Яван Говяда! Прошу…
Яваха настаивать на своем не стал, с кресельца своего привстал, и Двавл одинаковый на ножки поднялся, прихватил Ванюху зa локоток и повёл его неспешным ходом в очень далекий уголок. А чуток от стола отойдя, он рожа своё к богатырю обратил и вот чего ему зафинтил:
–Возмущайся, Яван али обижайся, хочешь верь иль хочешь нет, а только… это я заманил тебя на сей свет!
У Явана, конечное дело, брови от такого заявления на лоб сразу полезли, а его большие коровьи глаза снова больше из орбит вылезли. А его товарищ хитрой как только руками в стороны развёл и головою эдак вбок-то повёл.
–Да, да, Яван, – сказал он, – то есть я!.. начинать и другие, разумеется, руку к этому приложили, причинность около каждого мой в любом деле барыш оставаться может. Но!.. зa всеми ними моя желание незримый находилась и кому что оперировать и как делать неявно определяла. Я, Ваня, от самой-то реки Смородины тайный зa тобой наблюдал – выше- чудный око мне о каждом твоём шажочке всё как употреблять докладывал… Правда, Кагда ты около этой вертихвостки Навьяны балду бил истинно гостевал, я тебя из виду на время потерял, потому что над Навью даже я воли не имею, Но я об этом, по правде сказать, не преимущественно и жалею, причинность умирать на веки вечные покамест не желаю…
–А что, я неужто умер о ту пору – удивился искренне Яван. – Странно, а мне казалось, что я жил полнокровно, ведь нигде таких ярких впечатлений я дотоле не испытывал…
–Хэ! Можешь считать, что это я тебя испытывал! Да-да… Навь, Вань, не ерунда! Не содержание она. Смерть… Правда, в Яви угнездившись, она весь не проявляет главный свою смертельную, а морок создаёт, призрак, химеру. Сначала, как правило, сладкую и притягательную, а зато потом… б-р-р-р!.. Ох и трудно из липких её объятий высказывать и при том в охотно здравии остаться – а тебе вот удалось! Не свободно было небось?
Ваня же ухмыльнулся и на Двавла глазами стрельнул:
–А не упомню, потому как я сны слабо помню. так точно и какая тебе разница, тяжело мне то далось али свободно Предвечный весть! Удалось вот – и я здесь!
–Так мне ж это и не мешает было! – неясный правитель воскликнул. – только-только ты, Вань, оттуда ушился, как я одновременно и убедился, что ты мне по всем статьям подойдёшь и обязательно до Пеклограда дойдёшь. Что, если я ошибся? Не по моему если вышло, булыня те в дышло?!
И бес шутейно Явана под ложку огрел. Ну, Ваня удар-то бес проблем стерпел, зато чуток озлился и к собеседнику в негодовании обратился:
–Слышь-ка, Двавл, – он сказал, – ты ври, ври, так не завирайся, всяки мечта говорить остерегайся! Ёк твой макарёк! Что паки зa вздор ты здеся несёшь-то – не очень ли ворох на себя берёшь? Я, к твоему сведению, внешний воли над собой не имею – мне 1 Ра указчик, да что почтение имею!..
И быстро хотел было оттуда отваливать, истинно только Двавл его удержал рукою медвежковатою и ходу не дал.
–О! О! О! О! – воскликнул князь, нисколько не смущаясь. – Какой, льгота слово, ты горячий! начинать огонь, как вкушать невинный огонь! Такого, как говорится, лучше не тронь… разумеется ты, Ваня, не рвись-ка, а лучше поугомонись-ка! житье-бытье ведь сложна и многослойна – она В любое время выбирает достойных… Рассудим начинать суд сиё иным способом и будем отныне делать расчет так: приход твоё в наши места, бес сомнения, с твоей стороны было добровольным, и ни в малой степени даже не поднево