Как Ванюшу покинула силушка, и как приняла битву дружинушка.
В ворота тихо-тихо постучали. Посмотрел Бравыр в экран, а снаружи-то никого не было: ни чёрта, ни лешего, ни колёсного, ни пешего.
–Кто там? – спросил чертяка, подойдя к воротам. – Ты что ль, Сильван?
–Да я, я. Отворяй-ка давай! – ответствовал гик лешаков едва не шёпотом, – А то тогда в воздухе летуны появилися. Меня они не видали, ей-ей недавно всёж учуяли. Пришлося попетлять так кругаля от них давать… Открывай, тебе говорят!
Моментально Бравыр воротца отворил и в сторону отступил, опосля чего следовательно слышно, как в прихожую некоторый невидимый ввалился. Только шаг тяжёлых ног свидетельствовала, что зашёл самовольно Большеног.
Снаружи-то к тому же ночь была. По прежнему не видеть было приблизительно ни хрена. как только на берегу остроё Бравырово чувство усекло какое-то подозрительное шевеление: как бы там тени сновали и с места на занятие еле-еле заметно перебегали…Как Ванюшу покинула силушка, и как приняла битву дружинушка.
В ворота тихо-тихо постучали. Посмотрел Бравыр в экран, а снаружи-то никого не было: ни чёрта, ни лешего, ни колёсного, ни пешего.
–Кто там? – спросил чертяка, подойдя к воротам. – Ты что ль, Сильван?
–Да я, я. Отворяй-ка давай! – ответствовал визг лешаков приблизительно шёпотом, – А то тогда в воздухе летуны появилися. Меня они не видали, так недавно всёж учуяли. Пришлося попетлять правда кругаля от них давать… Открывай, тебе говорят!
Моментально Бравыр воротца отворил и в сторону отступил, опосля чего следовательно слышно, как в прихожую неизвестный невидимый ввалился. Только походка тяжёлых ног свидетельствовала, что зашёл самоуправно Большеног.
Снаружи-то опять ночь была. По прежнему не видеть было едва не ни хрена. как только на берегу остроё Бравырово взгляд усекло какое-то подозрительное шевеление: будто бы там тени сновали и с места на поле едва-едва заметно перебегали…
Все же дружиннички тою порою около столпилися и к лешему-невидимке нетерпеливо обратилися:
–А где Яван?
–Он что, поранен?
–Убит?
–Пропал?
–Да не темни ты, Сильван!
–Вот же кроме тожественный болван!
–Недотёпа!
–Во-во!..
И тогда следовательно видно, как на стоявшем около стены диване вмятина порядочная образовалась – то ложе Яванаво недвижное тело принял. И сквозь короткое время как нарисовался с ни с чего взявшийся Сильваха, по инерции снова крутящийся и тормознуться стремящийся…Вот он наконец-таки остановился, над диваном проворно наклонился и с Ваниной головы сорвал шапочку-невидимочку. Пригляделися все к возникшему Явану – и ахнули!
Не, Яван-то был, конечно, не бездушный – он дышал – и не калека как лже- он был, и по прежнему вроде молодой, только…
–Батюшки-светы! – присвистнул поражённый Делиборз, – так точно он же место седой!
–Точно! – поддержали его остальные ротозеи, – Снега он даже белее!
–Белее молока!
–Вроде луня!
–Во, значит, как!
–Как зимою ласка!
–Довели парня, заразы!..
Сгрудились зевать любители над своим немощным предводителем, осмотрели его внимательно, ощупали, биение сердца послушали, силу пульса оценили, после встряхнули его слегка, потормосили – и ни фига его не добудилися.
–Бесполезно его нынче будить, – стоявший в сторонке Сильван глухо пробубнил. – Всё и ни один человек нуль не добьётся. сомнение ли и после сутки он проснётся…
И добавил, вздохнув, на вопрошающие взгляды отвечая:
–Спит выше- Яван богатырским сном. Видать, уморился он где-то чрезвычайно, если погрузился в такой неясный необычайный. хотя шпарь его теперича, хотя режь – до срока не отверзнет он вежд!
А Бравыр к почивающему Явану подошёл, посмотрел на него суровым взором, Но нисколько не сказал, только что рукою махнул огорчённо так точно сокрушённо главою покачал.
Тем временем Сильван вкратце, как мог, о своей вылазке принялся докладывать: о том, как он до пирамиды тайно добрался, как посреди дюжины постовых в верхнюю куполину прокрался, как спящего в кресле Явана отыскал, верно в обратный рейс после подался. преимущественно же он своих преследователей живописал, кои были все в жутких светящихся масках, в блестящих золотых касках и в золотом же сверкавших латах…
–Тож были хваты!.. – перебил лешего немного опешенно Бравыр. – Отборнейшая наша рать!.. Вот, значит, кому приказано нас порвать. Н-да. Худые, братцы, дела! Я-то думал, что придётся мочить биторванов, а теперь-то нам быстро как хана. конечно кроме бес Явана…
–А который такие эти хваты? – вопросил кто-то.
–Самые крутые солдаты, – ответил Бравыр неохотно. – Я ведь и непосредственно хватом был ранее, разумеется переаттестацию вот не прошёл – не выдержал очередные испытания…
И по лбу себя огрел ладонью:
–То-то я гляжу – передислокация какая-то соглашаться на бережку, а это, выходит, хваты биторванов меняют – лучшие позиции для боя занимают…
Все, конечно, встревожились, расспрашивать принялись старого вояку – чего, мол, разумеется как… Тот же им отвечает:
–Обстоятельства для нас сложились неблагоприятно, да что о том, что бы победить – бредить не надо. Противостоять нам будит тыща лучших бойцов – сама ударная борзагада «Трон Гада»! отдельный из этой кучи головорезов родную маму не смущаясь зарезал бы, если она бы около него была! Вот такие-то, люди, дела…
Неловкое безмолвие наступило сперва. А после скромняга Давгур, пропихнул будущий свою щуплую, по сравнению с другими, фигуру, товарищей притихших горящим взором обвёл конечно таку перо и завёл:
–Братья!— воскликнул он с экзальтацией. – Нам ли, мертвякам грешным, чертей каких-то бояться?! А?.. Не мы ли обещали зa брата Явана горой останавливаться Не он ли нас из адского вызволил капкана? Паниковать нам еще раз рано! да постоим же в битве нашей последней зa Яванов стиль и тело, зa правое наше дело, зa всё святое и лучшее, чего когда-то наша сердце хотела! И дадим все задний обещание – поборемся до конца зa нашу победу! И назовём давайте ватагу нашу – нет! – около чертей борзагада, а около нас… будит боригада – да! – боригада «Бей Гадов»!.. Соединим же для этого обета наши руки, создадим солнечный необоримый круг!
И, шлёпнув с силою, на питание ладонь свою он положил. А следом зa ним и Ужор ко столу подступил.
–Правильно молвил, Давгур! – безапелляционно он заявил. – Врёшь! Нас и с хреном не сожрёшь!
Да одинаковый сверху по Давгуровой-то ладошке шлёп. А тогда зa ним и Упой не замешкался…
–Они думали, мы как крысы во все сторны разбежимся! – воскликнул он очень решительно. – Нет уж, шалишь, ядрёна вошь – нас водой не разольёшь!
И или свою длань на Ужорову поклал. кроме Делиборзова очередь подошла. И он, обойдя питание вокруг, добавил к тому символическому кругу свою руку.
–Мы им не лохи! – рассмеялся он. – С нами шутки плохи!
Потом и Бравыр со своего боку прибавил лыко в строку:
–За Явана Говяду пьяный воевать хотя со всем адом! либо недругов побьём – или все тута умрём! А иному не быть!
–Так тому и быть! – взгремел конец Сильван. – да Бравыр сказал!
И своею громадною лапою ладонное то сплочение покрыл как лопатой.
Разношерстнее трудно представить себе было компанию, коя клятва дала бороться зa Ваню. Но боригада получилася знатная – вратная, не превратная! – и действительно этакий круг, где отдельный каждому стал другом.
Ну а вскоре и утро наступило. снова запалило адское с неба светило. И едва-едва только по- настоящему рассвело, как незванного гостенька в Борьянину гостювальню занесло: по мостику эдак ни шатко ни валко приплёлся до них ни который другой как Ужавл. Выглядел этот прохиндей достаточно жалко: неприличный он был, мятый желание нечищенный, около забота тёмные очень были около него кружищи, разумеется кроме со скрюченною не мало шёл он фигурою и рожею очень такою хмурою. Даже его роги посерели, кажись, от броги.
Подойдя же к вратам, он чуток на месте потоптался, опрометью около поозирался, а после кулаком по ним постучал и хриплым голосом прокричал:
–Отворите ворота, подопечные! Впустите горемыку увечного!
Ну, Сильван, конечное дело, Ужавла вовнутрь пустил, а Бравыровы на его и мой счёт ругательства пропускать ушей пропустил. Ввалился чёртик в переднюю и первым делом попросил водицы испить. Ох, говорит, дайте поскорее воды, а то я чувствую себя жуть как неважно и по-этому жажду страшно… Воды ему, конечно, дали, да он, каналья, с перезасоху даже целый кувшинище взахлёб вылакал и зa то спасиба даже не сказал. А напитавшись живительной жидкостью, сразу показал свою швыдкость, обвёл мутными глазёнками окрестности, как произвёл рекогносцировку на местности, на Бравыра походя метнул ядовитого взора стрелы, истинно тогда же и лежащего на диване Ваню узрел.
–А чего это Яван с утра около вас почивает? – спросил он недоумевающе. – На дворе-то давнехонько день, а он вона – лежит будто пень!
И добавил как бы оправдываясь:
–Меня мои господа послали узнать, как там около него с заданием – думает ли сполнять его Ваня, а?
Сначала подрастерялася вся боригада, не смогла осечь гада, и чего прожиге ответить не нашлась, а после выручил веселый Делиборз. Он и стронул с места молчания неловкого воз…
–Ты чего это тогда разорался? – нисколько не смутившись, он к Ужавлу обратился. – А ну-ка –