Как на царском на балу на гулеванье получил Яван последнее заданье.
Где-то чрез полчасика, по пустынным уже улицам попетляв, выехали они на широкую площадь, между которой стояло огромное, колонное, преярко освещённое здание, которое Яван досель не видал, да как в местности этой к тому же не бывал. К зданию то и работа подъезжали шикарные, в сравнении с Ужавловым, экипажи, и услужливые служаки роскошно одетых господ и дам встречали и угодливо их в широко открытые двери провожали. Ужавл с Яваном насилу далеко нашли место, где была мочь самоходку их приткнуть. опосля этого они маски на себя натянули и двинули тогда же в отверстие в обществе дам тех важных и господ. От услуг служак они отказались, бо сами на себя более полагались.
Вошли они. Огляделись. И на интерьер помещения загляделись… комната был просто огромным, просторным и необъятным, Но быть в нём почему-то было неприятно. согласен следовательно же почему – по кочану!..Как на царском на балу на гулеванье получил Яван последнее заданье.
Где-то чрез полчасика, по пустынным уже улицам попетляв, выехали они на широкую площадь, между которой стояло огромное, колонное, преярко освещённое здание, которое Яван досель не видал, да как в местности этой вторично не бывал. К зданию то и занятие подъезжали шикарные, в сравнении с Ужавловым, экипажи, и услужливые служаки роскошно одетых господ и дам встречали и угодливо их в широко открытые двери провожали. Ужавл с Яваном почти далеко нашли место, где была мочь самоходку их приткнуть. опосля этого они маски на себя натянули и двинули тогда же в отверстие в обществе дам тех важных и господ. От услуг служак они отказались, бо сами на себя более полагались.
Вошли они. Огляделись. И на интерьер помещения загляделись… комната был просто огромным, просторным и необъятным, Но быть в нём почему-то было неприятно. так конечно же почему – по кочану!.. Краски внутреннего убранства и только палатного пространства отличались сочной мрачностью, как напитаны они были ядом, и росписи многочисленные с барельефами не прекрасным образам посвящалися, а всяко-разным гадам: драконам летучим, змеям ползучим, и прочим свирепым созданиям, украшавшим снутри сиё здание…
Прямо впереди, по тускло мерцающим плитам пола, в странном танце скользили попарно пышно и странно разодетые господа и дамы, все в причудливых таких масках и ярких истинно пёстрых костюмах маскарадных. Играемая же напев более походила на некую пародию: брякающая она была, звякающая, квакающая, резкая – вроде бы как даже детская. человек же чертячья сообразно музону забавному и танцевала, будто не действительно себя вела, а дурковала. Танцоры смешно товарищ накануне дружкою расшаркивались, в осторожность рваного ритма прыгали, ногами прикольно дрыгали, по полу каблуками притопывали, по задам себя и других прихлопывали, как по команде визжали, кукарекали, ржали, хрюкали и мекали…
Никто на вошедших внимания никакого не обращал, ежели и Яван своим одеянием от остальной компании заметным образом отличался. начинать а те судари и сударыни, кои не танцевали, по окраинам просторной залы степенно себе гуляли, хрустальные бокалы с рубиновоцветным кроваром со столиков многочисленных брали, неспешно его попивали и тары-бары быстро растабаривали…
–Вот это, я тебе скажу, Яван, общество! Истая знать!.. – воскликнул в воодушевлении Яванов провожатый. – Не менее, чем главыри и начальники здесь по чину… Какие прекрасные женщины! Какие вельможные мужчины! Несравненная для меня честь, что я присутствую здесь! О-о, колоссально!..
–А где же княжна Борьяна? – перебил Ужавлово славословие Яван.
А тот в отзыв только что плечами пожимает и небрежным тоном Ване отвечает:
–Ангел её маму знает, где прожига эта шныряет!..
И еще раз чего-то пробормотал нелицеприятное, согласен тогда Яван к нему вовсе повернулся, и бес в момент брехать тормознулся.
–Ой, – он, егозя, заганул, – я чего-то не то сболтнул. Я хотел сказать, что уважаемая невеста ваша Борьяна попозже сюда, видать, приходить изволят-с. По-своему обыкновению наверное своеволят-с…
И Чёрного Царя нигде не было видно. тожественный запаздывал, очевидно. В заднем конце зала пустой трон на возвышении самоцветном стоял, диамантами играя, Но ни один человек на нём не сидел – не отошёл до сих пор господин от дел, где-то себе вдобавок шлялся и на бал-маскарад не являлся… Прошлись Яван с Ужавлом повдоль расписных стен, среди гигантских мерцающих колонн туда разумеется сюда продефилировали, пряными ароматами, источаемыми висячими курильницами, подышали и близко от сверкающего трона встали. Ужавл к тому времени дармового кровару добрую толику уже тяпнул, борзости разумеется спеси набрался, расхрабрился, распушился, распоясался и, Явахе по плечу музданув, рассмеялся…
–Ну, я теперя как в гору-то пойду! – заявил он вальяжно. – И впрямь, может статься, дойду до чина начальника… Ха! глава Ужавл!.. Да! А чё? совершенно даже возможно… начинать а может, – и он принял гордую позу, – и тово повыше даже взгромоздюся – ранга властителя велеможного добьюся! Хе-хе! А то! О-о-о!..
И жалкий Ужавл да размечтался, что казалось, даже через маску непроницаемую самодовольное вид его рожи наружу проявилося.
–Да что там некоторый начальник – тьфу!.. – продолжал изгонять он пургу. – Может… и в самые предстоятели супервлиятельные влезу ещё! А что! Не необдуманно же меня, простого надзыря, сюда пригласили. Значит, оценили, уважили, посчитали, что я годящий. Ага! Ха-ха-х!
–Ну и скудоумный же ты, Ужавл, – осадил захмелевшего царапина Яван. – Мечтай, мечтай, правда от яви не отрывайся! А то дворовая шавка недавно в волки рядилась, конечно к себе отчего-то не воротилась…
–Э-э! Что ты можешь в делах наших понимать! – заносчиво отвечал его провожатый. – Ты ж профан, Яван! Может, чего-то тогда и замечаешь, разумеется только вряд ли ли до истого смысла догоняешь… истинно и вообще, позволю себе сказать, что ты оттого вздор зачастую несёшь, что кровару нашего не пьёшь. Да, да, не усмехайся! который сего чарующего напитка не пьёт, тот просто-напросто пень и идиот! Уж, Вань, не взыщи…
Ну, Яваха мечта чертячьи слухать не стал, одновременно отвлёкся и на публику окружающую поглядел повнимательнее. И видит он вещь занимательное: некоторые посетители ему походя кланяются подобострастно и, пляша и скача, ручками ему машут, Но около ни 1 из них не подходит и разговора с ним не заводит…
–Это который ж такие? – спрашивает он своего наклюкавшегося приятеля, будущего, возможно, предстоятеля. – Вроде как они меня знают – ишь машут разумеется кивают…
–А-а-а! – тот отвечает и наскоро рукою махает. – Навные это гости, существа бес плоти и кости. Из другого явилися измерения. Хэ! Все оптом повесы, пустомели и балбесы. Ишь, паразиты, веселятся! Мрази радые! У-у, ангелы!..
–А чем они тебе не по нраву-то? – удивляется Ваня.
–Как это чем? – Всем!..
И более Ужавл передавать не стал – мол, и да своим ответом альтернатива исчерпал.
Тогда Яван на другую породу местных кутил забота своё обратил. Те фактически видом своим внушительным от прочих особ отличались немало: огромными такими были, солидными, степенными и спесивыми. Рогов на лбах около них не было, и масок они практически не носили: так, повязочками с прорезями для забота обходилися, и всё…
–Ну, а это который – Явану испытывать то неймётся. – Вона такие здоровые, бес рогов к тому же которые?
–О, это очень другое дело! – почтительно отвечает Ужавл. – Демоны с других планет. Представители, да сказать, и посланцы… Крутые ребята, не то что навные засранцы!
Вспомнился тогда Явану спасённый им Дивьявор, заколдованный дракон с острова Ловеярова, Но он об нём с Ужавлом не стал гутарить и о навных татях еще стал его спрашивать…
–Хе! – усмехнулся он. – желание ты, я гляжу, навных-то не очень любишь. А всё ж интересно, зa что?
–А ты что ли их любишь, а?.. – взвился Ужавл.
–Да я-то не в счёт. Я и вас, чертей, не уваживаю, а про этих господ то скажу, что я около них не да издавна вволю погостевал, приторный мёд неги попил в достатке, желание оттудова тягу дал. А почему – не скажу. по своему произволу догадайся.
–А-а-а! Чего там вторично догадываться… – отмахнулся чертяка. – И да ведь ясно, что всё около них снаружи как только прекрасно, а по сути-то фуфло, призрак и барахло. Они, хитрюги сучьи, и из нас, чертей, соки-то сосут, окуная в свои дрёмы липучие. Было бы лучше от этих мразей подальше удерживаться – ей-ей нельзя. как говорится, грязью забавлять – руки марать, а мы ведь при помощи нави слаживаем со своими врагами и жертв своих делаем дураками… В общем, навью отъявленной хитроумно сражаемся, Но и сами от её чар заражаемся…
–Кстати, – добавил он, – если ты, Яван, в нави гостевал, то должно таиться всех обитателей тама знавал, а?
–Ага.
–Так вот, царица-то нави, женщина противная Навиха, крепкого маху дала: от козней собственной внучки очень пострадала. Та-то, змеюка, её околдовала и незримою силою сковала, а сама из нави уходить убежала… Неслыханное доселе дело, что бы навная царевна посветлела!.. А женщина немедленно в дикой ярости, говорят, пребывает, цепи невидимые грызёт так жертв своих покамест не пасёт. Вот!..
Не стал Яван кроме на этот счёт говорить и шиш Ужавлу не сказал, вспомнив красавицу дивную Навьяну правда денёчки свои беспечальные в той нави пьяной, и вдобавок раз силе прави он подивился, коя душу его из призрак тово гиблого извлекла и на искренний ход её возвернула. А покамест Яваха о сих загадочных материях размышлял правда башку свою бычью чесал, Ужавл о ту пору времени бесплатно не терял. Ухватил он со столика ядрёного кровару бокал, сразу его осушил, явно приблизительно приободрился и очень ужо тогда распетушился…
–Уй, до чего здеся дамочки-то шикарные! – деревня передёрнувшись, он бравым голосом гаркнул. – Дюже, скажу тебе, гарные! До тово я их всех хочу, что натурально, признаюсь, уже торчу. И-э! Красотулечки вы мои!.. преимущественно же одна крыса рыжая, сиськоватая такая, толстомясая, по виду главырша или же познатнее даже сановник – в транс дерябнуться можно, до чего около этой заразы клёвая рожа! Я теперь к ней подойду и шуры-муры с ней разведу – вот моя дума стародавняя и исполнится. Хе-хе-хе!
И не дав Ване даже опомниться, с места в аллюр с подпрыгом он припустил, в толпу шумную с разбегу себя вонзил, и вот – следствие его уже и простыл. Видимо, дико окобелел выше- пострел, слишком накроварился, вовсе обнаглел и очень раззабавился… Яваха же на месте остался стоять, продолжая Борьяну подстерегать терпеливо.
Так. Ждёт он, значит, пождёт, а жены его любимой всё нету и нету. И Ужавл, собака, ни за что на свете не возвращается – всё, видать, где-то чалится… Вот уже с четверть часа прошло, после еще раз столько же протянулось лениво, и стало быть Ванюше на чужом начинать балу недавно тоскливо. Он-то, ежели и и был парнем бодрым и резвым, Но ведь окончательно же трезвым, а эти черти окаянные от кровару были ж все пьяные, по-этому и гуляли они отчаянный и веселилися очень рьяно… Наконец, надоело Ваньке повременить и столба какого-то из себя изображать. Порешил он добро бы бы пропавшего Ужавла разыскать, и только было с места своего сошёл, как непредвиденное событие внезапно и произошло…
Послышалось из гущи толпищи какое-то шумление более звучное, чем обычно, поскольку к визгу истеричному желание хохоту гомеричному Ванюха уже стал привычный. А тута гораздо как с большим-то напором улыбка так ор… Он в ту сторонушку глядь – чёртову ж твою мать перегнуть чрез коромысло! – а или его Ужавлище из толпы появился! так не один, а с некоторый рыжегривою профурою, собою отнюдь по виду не дурою… То была высокая и статная девица, ярая, как будто тигрица, телом своим спелым дебёлая и почти что что совсем, значит, голая. Вся её хитрющая некрасивый и белая, как молоко, прочая шкура рисунками затейливыми оказались покрыты, а непотребные места жалкими ошмётками и яркими блёстками были не очень совершенно прикрыты. В странной разнузданной позе с Ужавлом сцепившись, эта чёртова женщина по залу кругами носилась, а голый ухажёр вроде как силился из её страстных объятий вырваться, Но безуспешно – та притянула его до себя плотно…
Окружавшая их чертячья много начинать в высшей степени даже весело хохотала, по полу натурально от смеху каталася и криками так гиками драла горло. А несоразмерные среди собою танцоры быстро под визгливую разухабистую музыку плясали и выкидывали затейливые антраша, всё это удалое толпа до невозможности смеша… соперник был на голову приблизительно партнёрши своей пониже, правда и фигурою пожиже и выглядел близко с нею, будто пред кошкою мышь. Бедняга Ужавл деревня дрожал, рот сжал, побледнел, как мел, вытаращенными от ужаса глазами на эту ведьму смотрел и взора, казалось, отвести от её лица не смел…
Тут они вдобавок чуток покружились и едва в середине круга остановились. Зелёными немигаюшими глазищами хитрец рыжеволосая на партнёра своего недорослого игриво воззрилась и… под взрыв рукоплесканий в похолодевшие его рот страстно губами красными постоянно впилась!..
Смотрит на эту сладкую парочку Яван и не верит своим глазам: Ужавлишко-то начал внезапно раздуваться, как шар, и… вскоре признаться стал круглым окончательно шарищем на потеху хохотливым чертищам! Пнула в этом случае злодейка веселящаяся ножищею заколдованный этот мяч, и понёсся он по залу правда по головам вскачь. Яван же да этому чертоболу поразился, что даже не сообразил сперва, что в данной ситуации ему работать и как быть, с намерением несчастному своему провожатому пособить. Попытался он даже мячище чрезвычайный споймать, Кагда тому опосля очередного пинка рядышком довелось пролетать, истинно только некоторый пролаза его опередил и мячину в сторону поотбил… Увидал близко Яваха Ужавлов беспокойный глазище, расширенный от страха невероятно, а и растянутый до ушей в крике немом его рот, а сделать-то шиш и не смог…
Да уж, приняло сиё дутое действие негодный для датого надзыришки оборот!
Вдосталь попрыгал по залу волшебством интеллигентный ужавлобол, получая немилосерднейшие очень тумаки и удары от недружественных рук, ног и голов, покамест под заключение вниз он не опустился и по полу гладкому не покатился. И толечко он уже вроде недалече от Ваньши остановился, как откудова ни возьмись, великий и толстый чертяка неожиданно и появись. Подскочил он, пузатая сволочина, к зачарованному чертомячине, подпрыгнул в вышину сколь было вероятно согласен толстым своим задом на него – хоп!
Л-л-л-о-п-п!!! Взорвался, гадким повесам на радость, беспокойный сей чудо-шар, а вернее ошаревший от злых чар Ужавл, и превратился сразу в сотни маленьких шариков – в крохотных этаких кругленьких ужавликов. Вертясь и кружась, они на атмосфера тогда же взвились и под гогот и смех над толпою замельтешились. А эта масть колдунья щёки тогда же надула, верно внезапно на стадо этот как дунет!
Все до единого шарики от дуновения гневного смерчем заверченным подхватилися, в открытое окно понеслись и в темноте ночи скрылись.
–Брысь! Брысь! – взвизгнула эта крыса. – заслуга тебе, печальный червь, угощение! А неча нахальному надзырке на саму властительницу похабно зыркать!
И под восторженные хвала в кружении танца она быстро-быстро закрутилась и в толпе обожателей в тот же миг скрылась.
«Тьфу ты!.. – в душа своём озлился Яван. – Кому препятствие ей-ей мучение, а этим жизнерадостным тварям весёлое, видите ли, развлечение! Наверное тартар только чужим мукам и рад!..»
С немалым отвращением оглядел он клокотавшее около него беспорядок и следовательно ему от сего зрелища лицезрения достаточно тошно. «Далее здесь сохраниться невозможно, – промелькнула около него в голове мнение несложная. – Ни царя тогда не наблюдается, ни Борьяны, а сейчас вот и Ужавл как глотать стало быть содержаться пропал. Называется, пригласили на бал!..»
И внезапно в сей миг печальный, Кагда Яваха собирался уже оттуда отчалить, прегромкий звук откуда-то сверху прозвучал:
–Я вижу, гостенёк выше- мимоходом немного около нас заскучал!
Что это опять зa фигня, удивляется Ваня? А ведь голос-то не кого-нибудь, а бес сомнения Чёрного Царя… Только самого его прежде нигде было не видать… Зато тутошняя чертячья армия как по команде перестала тогда кричать желание танцевать и на Явана уставилась пылко, пряча под масками ухмылки.
От такого всеобщего и скоропалительного внимания сделалось нашему Ване недавно не по себе, а крик невидимого царя продолжал среди тем себе:
–А ну-ка, черти, чего стали, как до смертью?! Побольше хочу зреть веселья! Али маловато около нас веселящего зелья?! Али душ наших затухли костры?! Али на выдумку мы не востры?! А ну-ка скажите – чего вы хотите?
На мгновение повисла тишина, а после визгливый женский звук её разорвал:
–Жертвы! Жертвы хотим! Жертвы!..
–Да! Да! Жертвы желаем!.. – подхватило этот требование много лужёных глоток, и их бешеный ор слился в единственный хор: благодеяние – да! расход – да! расход – да!..
–Ха-ха-ха-ха! – рассмеялся громоподобно незримый царь. – Добро! благодеяние – это хорошо! Это весело! Это нормально. Значит, так… В салки адские немедленно сыграем и одного… нет, двоих, между нас невезучих самых, разыграем!..
Вздох ужаса непритворного по толпе пронёсся, теряясь в шелестящем вале одобрения и азартного какого-то предвкушения. Все бывшие в зале явно заволновались, нервно заозирались, чего-то меж собою забормотали – точный сию чертовскую соединение в бутыли громадной собрали и с силою немалою тама взболтали.
–Тихо! – взгремел грязный Царь. – Всем молчать! Я начинаю вызывать…
Ропот сразу прекратился, как зa глотку толпы некоторый важный сильно рукою схватил.
–О Херувим гнева, смерти и зла! – чеканя слова, прогрохотал визг царя. – Явись! В тело палача – вселись! охотно Световоровой разрешаю тебе себя воплотить и двух несчастных рыбок для казни ужасной здесь отловить! следовательно – раз, два, три – все сюда смотри!..
Ш-ш-шах-х! вещь с треском посередь зала затрещало, блеснуло, вспыхнуло, взорвалось – и светящееся ярким огнём грязь в воздухе над полом образовалось. Посмотрел туда Яван и видит, что из комочка огневого повалил внезапно светящийся дым, что чрез время недолгое очертания кого-то огромного и человекоподобного принял. сей невыносимый туча всё уплотнялся, уплотнялся, и вот – на месте том некоторый одетый в чёрное образовался монстр!
Ахнули черти, попятились, и сломя голову около пришельца зловещего сделалось очень пусто, зато далеко от него – густо. Страшная и гнетущая искусство сама собою внезапно заиграла, как чудовищный молниеносный ветер прошёлся лениво по залу. мечта же уплотнённый царственно неподвижно стоял, и грязный саван с нахлобученным на голову капюшоном, существо эту загадочную от взоров скрывавший, будто на морском ветру полоскался и трепетал…
Глянул Яван на стоявшего близко от него «ангела смерти» и, хотите верьте, хотите не верьте, до глубины души от вида его зловещего похолодел, хоть бы ничто вроде явно угрожающего в облике его и не увидел. изнанка существа было недвижное, подобное некой маске, светящейся фосфоресцирующей бледно-зелёной краской, нос был огромный, вконец крючковатый, хайло укладистый и плотно сжатый, а очи чёрными веками были закрыты. Всё же остальное его тело, включая и руки, в просторные рукава упрятанные, от посторонних буркала было сокрыто.
В это время какая-то невыдержанная чертовка истерически на место комната завизжала, и опосля этого гик Чёрного Царя призраку жуткому приказал:
–Иди! И ищи! Лови! И казни!
И он пошёл… долго и плавно ступая, отверстие своих не раскрывая, точный известный калека урод, двинулся галлюцинация вперёд. И неожиданно он в сторону потянулся, как бы кого намереваясь заболевать либо коснуться. Небыстро, правда, будто замедленно, Но и это его неловкое ход чертей в панику настоящую повергло. Спотыкаясь и ругаясь, доброжелатель на друга в суматохе натыкаясь, не переставая кричать и кричать, кинулись они который куда, стараясь объятий чудовища во что бы то ни следовательно избежать. А он по залу принялся плутать, закваска движения то и спор скоро меняя согласен пустоту, образовавшуюся вкруг себя, щупая и хватая…
Сначала-то юркие и ловкие черти свободно уходили от рук «ангела смерти», поскольку ухваткам его не доставало быстроты, а всему этому игрищу – остроты. Но после ловец явно в скорости передвижения прибавил и с каждою минутою действовал всё ловчее и ловчее, будто сужал на незримой узы своей ячеи… раз он лишь было упавшего толстого ряд не словил, Но тот кстати успел на ноги подскочить и чудом каким-то просто спасся. Яван видел, как тот место от пережитого страха трясся, уже на безопасном расстоянии от монстра находясь – радовать был очень этот сильный амбал, что поимки на этот раз избежал…
А вскорости привидение смерти точнёхонько на Явана двинул, Но не дойдя до него самую чуть, нежданно изменил мой путь: в сторону скоро свернул и вспять мгновенно повернул. Только мертвящим холодом на Ваню пахнуло, как будто в горячий полдень зимней стужей на него повеяло.
Напряжение в зале, превращённом в площадку непонятной игры, всё накалялось, всё зрело. мечта уже не шагал по полу, не скользил даже, а скорее летал в развевающихся своих одеждах, прежде не размыкая вежд. Только удачей для лавливаемых дозволено было объяснить, что никого до сих пор не удалось ловцу прихватить. истинно и черти, конечно, не лишены были сноровки: как кошки они были ловки…
Но предрешённому всё же произойти, как ни крути, а надлежало! да быстро получилось, что одна молодая чертовочка позамешкалась, с дороги монстра не успела уйти, споткнулась и упала. Правда, быстрей быстрого она на ножки встрепенулася, опосля чего в сторону шустро нырнула стройная её пример и уже, казалося, что пронесло, желание только иллюзия тогда к ней метнулся молниеносно и обеими опахалами жертву свою ухватил. И в тот же миг отчаянный, душераздирающий плач чертог просторные огласил!..
Не стал гонитель девицу уловленную удерживать, бросил её, разумеется и к чему было добычу ту держать, Кагда она не в силах стала оттоль убежать. действительно замороженная сия чертовочка в выгнутой позе на полу застыла и не кричала уже, не выла… Льдинно заколодело её стройное тело и, как Явану издаля показалося, даже заиндевело.
Паника и много в игре этот реальной достигли к тому времени уже потолка: невероятная колготилась куда ни кинь сутолока!.. 1 Яван никуда и ни от кого не бежал: он широкую спину свою к стене прижал и всеобщей беготни и толкотни свободно избежал. Призрака он, да как прочие, не боялся и в эти жестокие зрелище с ним не игрался…А тогда вскорости это страшилище и вторую себе жертву поймало. На этот раз это был что сложенный чёрт, полом мужчина, тожественный очень юный и видимо не самого высшего чина. И он в невидных лапах призрака одним разом же потерял умение двигаться, ужасающим криком взорвался и недвижно на полу распластался.
И как только это событие важное настало, сразу чертячья братство в ужасе кричать и бежать перестала. Вся игровая компания, как по команде, остановилася и, к большому недоумению Ваниному, исторгла из сотен глоток плач ликования. Видимо, игроки радовались, что непойманными они остались и в лапы жуткого засальщика не попались… вмиг же и искусство изменилася. лишь ли не бравурная откуда-то она полилась. А «ангел сметри» легкий лобзание окружающей публике послал, а после к поверженной им парочке оборотился и, не мешкая, из одеяния своего просторного разоблачился: скопом с маскою грязный этот клобук после голову он стянул и поодаль в сторону от себя его отшвырнул.
И оказалось, что – не угадаете, нет! – то был страшенющий человекообразный скелет, дюже рослый, целиком чернокостный, как головня, чуть болезнь около него были красные верно в глубине провалов глазниц горели сгустки красного же огня!..
Музыка смолкла, сменившись тишиною подспудно тревожною. Черти стояли, как вкопаные и смотрели на этого некрозверя как завороженные. Даже Яван всеобщему напряжению ожидания поддался и будущий машинально подался. А жестокий костлявые руки по направлению к лежащим жертвам простёрло и зашипело, как тысяча змей. И в тот же миг парализованные пленники неведомой силою на атмосфера вознеслись и на вытянутых руках, будто на невидимых крюках, повисли. тем временем тревожный этот суть – никакой он был, конечно, не ангел, нет! – крадущейся хищной походкой к обездвиженным чарами чертям подошёл, изгибаясь и ломаясь, будто бы принюхиваясь к их телам, обоих плавно обошёл и, открыв красную зубастую пасть, на девицу дунул.
Та моментально будто бы ожила и, диким воем вопя, в путах своих колдовских заколотилась. То же самое и с её товарищем по несчастью произошло, Кагда хладное дыхание смерти на него изо рта гада лютого изошло…
Скелет, очевидно, жалости не ведал. Вот он повёл над собою костлявою рукою и, неведомо откуда, оказался в ней зажат страшный кнутище разящий, чёрным огнём деревня горящий. орда ахнула. А скелетина кнутищем своим взмахнул и со свистом висящую девушку им полоснул. Та истошным криком даже зашлась и, как рыбина на крючке, судорожно забилась. По телу же её белому рубленая судьба прошла и до самых костей бездна разрубания дошла. Куски мяса, жесточайшим ударом от младой плоти оторванные, и малость алые крови полетели дождём во все стороны…
Неистово взревела вся чертовская банда, как как будто экзекуции этой она была очень рада. суть же, как видно, раздухарился и еще раз не мало раз несчастную чертовку волшебным огненным кнутом ударил, опосля чего на вздыбленного строка своё хищное забота направил. И тово немилосердно посёк очень усердно.
опосля работы сего мастера кнута и плётки всё около лобного тово места оказалось покрыто кровью и растерзанной плоти ошмётками…
Яван даже растерялся сначала, Кагда смертоносный чудовище принялся жертв своих жестоко мочалить. после он с духом собрался и к Чёрному Царю гневно воззвал, что бы тот прекратил это мерзейшее избиение, которое – невероятно, Но факт! – доставл