Кто прав, тот и брав

–Здраствуй, злой Маргона! – откровенный поздоровался с красавицей очень удивлённый её видом Буривой.
А та неожиданно на рожу злою и недовольною стала и таково витязю многохожалому отвечала:
–А ты который кроме таков здесь взялся, что бы бес спросу и приглашения на глаза мне замечаться Я ведь незваных гостей не уваживаю и всех до единого, гораздо они не хотят, спроваживаю…
Огляделся около Бурша и видит, что внутри двора черепа человеческие и кости взамен украсы в дом были вставлены. «Эге, – он смекает, – верно тогда неважно, я гляжу, гостей-то привечают! потребно мне похитрее быть-то, а то не ровён час, и голову тута не продолжительно будит сложить…»
Отвесил он ведьме-красавице поклонец изящный, насмешливо ей в глаза поглядел и вот чего прогундел:
–Моё имя… э-э… Воебур, ага. Я, чтоб ты знала, одинаковый волшебник немалый. верно чё там немалый – ты мне в деле колдовства и в подмётки даже не годишься. Я с тобою то даже могу сделать, что тебе, Маргошка, и не снилося…–Здраствуй, злой Маргона! – откровенный поздоровался с красавицей очень удивлённый её видом Буривой.
А та внезапно на рожу злою и недовольною стала и таково витязю многохожалому отвечала:
–А ты который к тому же таков здесь взялся, что бы бес спросу и приглашения на глаза мне казаться Я ведь незваных гостей не уваживаю и всех до единого, гораздо они не хотят, спроваживаю…
Огляделся около Бурша и видит, что внутри двора черепа человеческие и кости вместо украсы в чертог были вставлены. «Эге, – он смекает, – так точно тогда неважно, я гляжу, гостей-то привечают! надобно мне похитрее быть-то, а то не ровён час, и голову тута не бесконечно будит сложить…»
Отвесил он ведьме-красавице поклонец изящный, насмешливо ей в глаза поглядел и вот чего прогундел:
–Моё имя… э-э… Воебур, ага. Я, чтоб ты знала, тожественный волшебник немалый. ей-ей чё там немалый – ты мне в деле колдовства и в подмётки даже не годишься. Я с тобою то даже могу сделать, что тебе, Маргошка, и не снилося…
Ух, и взъерепенилась тогда Маргона прегордая от Буривоевых наглых слов! Вытаращилась она злобнее злобного, руки с длиннющими ногтями будущий себя выставила и чего-то живо забормотала – очевидно, начала на Буривоя низкий какую-нибудь колдовать… около бедового парня даже в голове от этих бормотаний помутилося, а в брюхе сделалось да гадко, якобы его понос этот час прохватит… Поглядел он по сторонам тут лихо и видит, что под застрехою вот такенная мячина висит, а около той мячины общество тутошних шершенюг роится. Вынимает он между тем мой свисток знаменитый, на Борзановой банде добре испытанный, щёки во всю ширь пораздул – правда как в него подует!
Оказалось, что и здешние шершни волшебного свистка слушаются здорово. Взметнулся безотлагательно обозлённых тварей толстый вереница – верно на Маргону! Та, естественно, завизжала бешено, как будто её там режут, замахала в остервенении руками, а Кагда это не помогло ни мало, бросилась от шершней страшных бежать. верно только гораздо ж ты от этих тварей убежишь-то? Они же чисто, злыдни этакие, осатанели: и тот и другой почитай по разу, а то и поболее раз вреднющей ведьме в тело её ладное жалом вбубенил.
–Уйми ты этих чертей, Воебур мощный! – завопила, наконец, Маргона не своим голосом, – Не стану я более ворожить на тебя! Ты, подлец, победил! Твоя, мерзавец, взяла!
Не вдруг Буривой в свисток мой дудеть перестал. Поглядел он снова малость на мучения заслуженные ведьмы моложавой, истинно чудо-инструмент от уст своих и отнял. Шершни одним приемом же барыш к своей жертве совершенно потеряли и разлетелися сразу по своим шершенячьим делам, а Маргона тяжко о ту пору застонала и где стояла, там на землю и брякнулась. Поглядел Буривой на её человек и от смеха лишь ли не пырснул: вздулось лицо доселе пригожее как не знаю как, боже, и такие волдыри на нём повыскакивали, что торчмя вай!
–Ну что, злой ты окаянная, – Буривой о ту пору к посрамлённой хозяйке обращается, – видала, каков я хват, а? Я и не то вторично могу сделать. Хочешь – размечу сей твой дом на дощечки правда на жалкие щепочки?
–Стой, Воебур! – возопила на это Маргона испуганно, – Не делай этого! Верю я в твою силу – ужо убедилась! Прошу тебя… гостем дорогим около меня побыть! И не прошу даже, а о том умоляю!
–Ну что ж, это ладно, – ответил Буривой снисходительно, как бы помозговав предварительно тем слегка, – если ты ярость на благоволение решила переменить, то и я соглашаться около тебя чуточек погостить. думать от этого меня ведь не убудет, правда?
Пригласила Маргона Буривоя в горницу, зa пища всеобъемлющий его усадила, а сама на минутку кончаться отпросилася. А Кагда она вторично предстала перед его очами, то, к удивлению Буршиному вящему, уже ни одного волдыря на лице около неё не наблюдалось. Очевидно, помазала она тело своё ужаленное некими целебными волшебными мазями.
–О, славный выше- собрат, волшебник славный Воебур, – с лисьим выражением на лице говорить она не преминула, – до чего я парламент примечать около себя такого сильнейшего чародея! немедленно тебя я накормлю досыта разумеется допьяна напою…
–Э, нет, дорогая, – усмехаясь, Буривой ей возражает, – пища правда напитки будит потом. А днесь мне бы в баньку спать правда от пыли дорожной поотмыться… вкушать ли около тебя здание али таковой нету?
–Как не быть! – радостно злой воскликнула, – около меня, почитать Воебур, такая знатная имеется баня, что отродясь в таковой ты не парился! этот же час нагрев я организую…
Хлопнула она громко в ладоши, после руками в воздухе помахала витиевато, губами чего-то пошептало загадочно, так и говорит, наконец:
–Готова банька, Воебур-молодец! Изволь, провожу разумеется дорожку туда покажу…
Вышли они еще во двор, и подводит Маргона Буривоя к строению некоему невысокому, оказавшемуся и действительно баней. Зашёл Бурша в предбанник и чует, что внутри правда больно жарко. Ну, Маргона тогда его, извинившись, оставила и сказала, что ждёт-де его особу около себя зa столом, а Буривой вскачь разделся и в парилку – шасть. Попарился он там знатно: семь потов с его тела сошло, и вся, какая была, усталость покинула его весь и окончательно. Омылся он под гибель водою холодную и только, значит, последние лекарство воды на себя вылил, как внезапно чует внезапно – ё-моё! – а в баньке-то жарче сделалось троекратно. Он – к дверям, плечом на них поднажал и даже отдёрнулся бросать лихорадочно. И то – двери-то ведь не деревянными, а железными оказалися, и уже раскалёнными очень порядочно.
«Вот же опять зараза! – мысленно Бурша на ведьму коварную заругался, – Закрыла тогда меня, заперла – надумала, хитрец хитроумная, тушку мою тогда зажарить! Ну, верно меня-то да свободно не спечёшь – около меня, хвала богу, вооружение супротив жару имеется, благодарность зa то Деду Морозу!..»
Подождал он вдобавок немного, покамест атмосфера в бане нагрелся опять более, а после набрал этого воздуху полную сердце – согласен как неожиданно дунет из уст своих морозильным стылым духом! В 1 миг огонь внутри помещения махонького на прохлада сменился невероятный, да что парильщик новый почуял себя даже зябко. Стал между тем Буривой, сразу пободревший, убивать ногою в застывшую железную дверь и по ту пору в них он дубасил, пока не вышиб, наконец, железяку к такой-сякой бабушке.
Выскочил он в этом случае в предбанник, опрометью оделся, причесался и не отдельно спеша в горницу направился. Приходит, на ведьму поражённую глядь, и начинать ей вовсю-то пенять, что она и баню-то вытопить не умеет. Гляди, орёт он возмущённо – я ж в твоей баньке от холода едва ли не околел! Выхватилась Маргона безотлагательно из горницы вон, видно, что в баню скоро она побежала, проверять, следовательно быть, Буривоем сказанное.
А как вспять она возверталась, да на ней лица даже не оказалось, до тово лёд внутри бани её напугал. болтовня членораздельного не могла она даже молвить, бормотала только чего-то извинительно и таращила глазищи на Воебура этого поразительного.
А тому и горя было мало. Он же три часа в бане парился, да что страшно от этого перегрева жаждал. начинать а зa то времечко, пока злой в баню бегала, Бурша уже место квас, на столе стоявший, выпил совершенно до капли.
–Эй, хозяйка, – хмуря брови, к Маргоне он в то время обращается, – квас около тебя очень добрый, конечно вишь кончился он. Имеется около тебя какой-никакой добавок, а?
То услышав, злой быстро в себя-то пришла, заулыбалася, закривлялася, заумилялася… «Как не попадаться квасу! – она сказала, – разумеется около меня этого квасу хотя залейся! Вона – в погребе имеется большой запас, так точно только, желанный Воебур, я туда ноне соглашаться опасаюся: там мыши, я слышу, пищат, а я, необходимо сказать, их очень побаиваюсь…»
–Ну что же, – предложил идею тем временем Маргоне Буривой, – если ты не хочешь, то давай, я туда схожу, если ты не против, конечно… Я ведь не боюся этих твоих мышей…
–О, смелый, о, безбоязненный Воебур! – воспела злой Бурше хвалу, – Сходи, дорогой, спустися по лесенке в подвалец, конечно и набери себе квасу что душенька твоя пожелает. А я здесь покамест посижу истинно тебя зa столом подожду…
Взял Бурша кувшин глиняный, ей-ей и айда в тот квасный подвал. Спустился он по лестнице глубоко под землю, отворил массивную дверь и оказался в большом леднике. Там было кипа замороженного провианту: рыба, мясо оленье, мясо кабанье, капуста опять квашеная, огурцы пузатые, а ко всему этому опять и чан с квасом вдобавок. Только вот никаких мышей там не было и в помине…
Ну, Буривой кувшин зачерпнул и только уже собирался оттуда уходить, как неожиданно – бац! – захлопнулась дверь подвальная с шумом зловещим, и оказался герой небрежный будто бы в западне.
Но этого было мало, поскольку начал неожиданно в том подвале нагнетаться несусветный мраз. Прошло минут с пять где-то, а просто возможности нет уже стало быть человеку свободно одетому мороз сей терпеть. Ну, Буривой и не вытерпел. Вспомнил он про способность Жары-бабы, воздуху в сердце набрал и жарою по морозу лютому жахнул.
В 1 момент наступило там тёплое лето: холод единым духом пропал, и как бы в серёдке месяца червеня в подвале том стало. Посидел в подвале Буривой часика два, на лавке деревянной он покимарил, и тогда внезапно слышит – открывают с той стороны чертог дверной. Маргона, наверное, решила на мертвое тело его замерзший глянуть…
И каково же было её удивление, Кагда она очутилася в обмен хлада в жарище летней! Вскрикнула она, Буривоя потягивающегося заметив, и где стояла, там на задницу и шмякнулась, причинность ножки её более не держали.
–Ай-яй-яй-яй-яй! – опять попенял Буривой нерадивой хозяйке, – правда если ж это, Маргошка, холодильник! Гляди – опять совсем немного и твои запасы пахнуть начнут! Нет, как ты себе там хошь, а я действительно дом сей твой размечу, ага!.. Пошли, давай, наверх, рассиделась тут, понимаешь!
Взмолилась в этом случае испуганная очень злой и попросила она великого колдуна зa зло допущенное её слишком не наказывать.
–О, Воебур выше- сильный разумеется загадочный! – обратилась она к Бурше, руки в отчаянии заламывая, – Не размётывай ты, пожалуйста, моего терема ладного, причинность он мне от папеньки вторично в имущество достался! Что хошь около меня проси – всё тебе дам я с радостью, поскольку разными я вещами колдовскими обладаю!
Почесал себе Буривой ряху для отвода глаз, конечно и говорит Маргоне занудливым очень гласом:
–Э-э, желание что около тебя есть-то путящего! Одна сплошная ерунда… Вот если бы около тебя вооружение оказалось навстречу всякого недуга желание насупротив колдовства – между тем да, в то время ремесло другое. ей-ей только откуда около тебя, около такой завалящей ведьмочки, оружию сему великому взяться…
–Есть! – воскликнула Маргона звонко, распахнув во всю ширь глаза свои огромные, – лакомиться около меня такое оружие, известный Воебур! Пошли, безотлагательно покажу!
Схватила она Буривоя зa руку и дословно наверх его поволокла. А как оказались они еще в светёлке, то кинулась Маргона немедленно к старинному комоду, в ящике одном судорожно порылася и достала оттуда наконец… тугую кожаную нагайку!
–Вот! – заорала она злорадно, – Вот моя плёточка заветная, с виду не очень приметная!.. – и она в Буршу огненно вперилась: начинать что, колдовская гадина – попался, а?! Ха-ха-ха-ха! тогда тебе, огромный колдун, и карачун будет! Ни 1 кудесник навстречу плётки этой божественной не в силах будит устоять!..
Да, подскочив, как Буривою по заднице плёткой этой треклятой перетянет!
–Ой-ёй-ёй! – вскрикнул тот непритворно, – Ты чё творишь, ведьмачье твоё отродье – обидный же!
А Маргона, узрев, что Буривой в общем-то нормально подзатыльник резкий вытерпел и превращаться во вещь другое вконец не спешил, опять шире глазищи в удивлении вытаращила и даже плётку из рук выронила. начинать а Бурша, не будь дурак, плёточку ту – хвать, ей-ей и стал ею, играючи, в воздухе помахивать.
Маргона же как мел побелела, на пол мешком осела и склонилася перед Буривоем даже ниже некуда.
–О, величайший! – она пробормотала, – На тебя даже божественная бич не действует! Только меня ты ею не бей, только, умоляю, не бей!
«Э, нет, – подумал тогда Бурша мстительно, – я полагаю, что порку волшебной плёткой ты как раз, дорогуша моя, заслужила!..»
Размахнулся он не чрезвычайно здорово разумеется по оттопыренным ляжкам ведьмачке и приложился. Та сразу комком сжалася и звука даже не издала, как её парализовало. А как во следующий разумеется в третий раз стеганул её Бурша по заду, да в тот же миг полоснула его по очам преяркая вспышка, и раздался в светёлке угодный мелодичный звон.
Зажмурился Буривой от этого светового сполоха, а когда, наконец, раскрыл он свои глаза, то стоящую перед ним девушку через силу он даже узнал. А после поглядел он на неё взором внимательным и видит, что это вроде как Маргона та самая, согласен только с совсем-то другими глазами. около прежней ведьмачки глаза были хотя и красивые, Но какие-то неприятные, а зато около этой кралечки опять красившими они оказалися, и нежный знать из себя излучающими…
Ощупала новая Маргона себя руками со всех сторон, как это была не она, а деваха другая, а после Буривою и говорит истерически:
–Мамочки мои, желание ты же, Воебур, всю тёмную силу из меня выбил! Ой, спасибочки тебе зa такую услугу великую! Ты ж душеньку мою от скверны почистил!
–Вот в главный раз я слышу, – отвечает ей выше- воин с улыбкой, – чтоб зa порку сильную паки бы тебя и благодарили!.. ей-ей и не Воебур я вовсе, Маргона, а Буривой, обманутый правитель Буянский…
И поведал он вкратце обновлённой душевно хозяйке о мытарствах своих злосчастных, желание о том, что ему друга Ояра нуждаться от казни выручать.
А та его выслушала со вниманием ей-ей таково после отвечала:
–Что ж, Буривой, бери сию плётку чародейскую конечно этого негодяя Хоролада ею и огрей хорошенько. Он ведь, Худолад сей гордый, совсем и не болен, а просто-напросто ужасно порочен: оборотень он, Бурша, конченный. если отлупишь князюшку-кровопийцу на славу, то, возможно, и его, как и меня, от чёрной пагубы ты избавишь. Ну, а если гиблая неудача чрезвычайно глубоко его душу опорочила, то жизни на свете белом лишишь ты его в тот же час.
–Ага, ладно, – Буривой кивнул понимающе, – еще раз как ударять его я постараюся… начинать а теперь… прощевай что ли, Маргона-краса, пойду, пожалуй, я не спеша назад…
–Ох, витязь, витязь, – злой былая, а в настоящее время ведунья младая, Буршу слегонца закорила, – ты думаешь, что денёчков ты около меня побыл, а?
–Каких тебе к тому же дней? – не понял вопроса Буривой, – И дня ведь не будет, как я около тебя тогда гостюю…
–Э, нет, сударь, – разуверила его красавица, – ни много, ни мало, а пребываешь ты в моём тереме даже двенадцать дён! Время просто-напросто течёт здесь по-иному. Три дня около тебя осталось только в запасе, и ни одним деньком более…
–О, чёрт! – выругался в сердцах Буривой, – Вот да мороку ты на меня навела! Что ж варганить нынче мне прикажешь, а?
Хотел было он уже бежать, что было прыти в ногах, к берегу далёкому морскому, разумеется только волшебница хозяюшка поспешила его успокоить…
–Погоди, молодец, – попросила она его, – я получше придумала 1 способ! Останься, будь ласков, около меня ночевать, а я той порою вызову сюда коня моего, великого скорохода. Пасётся он, правда, отсель далеко, Но примчится по зову моему в срок. Завтра поутру он будит уже тогда и только зa три часика с минутами тебя до берега далёкого он доставит. начинать как, согласен? По рукам?..
Согласился Буривой около крали черноокой ночку последнюю переночевать, начинать а поутру, едва-едва рассвело, как прискакал из дали дальней вершина махонький. Был он бурый по масти, лохматый, а волос верно хвост длинными около него оказалися ей-ей косматыми. Заржал прегромко конёк-скороход и стал тянуть время спокойненько седока Буривоя.
Попрощался Бурша с Маргошей, обнялся с ней, поцеловался, и она его тем временем спрашивает:
–Хочу я исполнять тебе, знать Буривоюшка, мой неестественный подарок. Предоставлю я тебе мочь одну чудесную, Но только, к сожалению, только что одну! Выбирай, что ты желаешь только более: мочь вязнуть на низ морское, воспарять до ходячего облака, либо же через стены мочь прохаживать?
Подумал, подумал Буривой и выбрал знание последнее. Э, думает, чего я потерял на дне морском истинно на том облаке – мы думать между стен живём, а не в воде так точно в воздухе…
Обняла между тем его волшебница крепче прежнего и в рот поцеловала его жарко. Всё, говорит, днесь ты через стены будешь шагать…
И тогда вспомнил Буривой про ту девицу загадочную, которая в лесу его спасла недавно от страшной собаки, и о ней альтернатива Маргоне задал.
–Ничего я тебе о ней не скажу, – одновременно нахмурила та брови собольи, – точно знать я о ней сносный не желаю!
Видит Буривой – не иначе, как ревнует Маргона его к той красавице светловласой. ей-ей только вот та малолеток странная гораздо как больше ему по сердцу пришлась, чем Маргона прекрасная. Ну, конечно Буривойка был не такой дурак, что бы о том хозяйке своей любезной сказывать. Поклонился он ей до земельки до самой, вскочил скоро на чудо-конька и быстро летящей вдаль умчался.
И вот бежит-скачет конёк-скороход мохнатый, и до того-то резво по земле-матушке он передвигается, что всё около даже мелькает. Буривой только зa поводья успевал держаться, Но скакуном своим он не правил, поскольку тот собственноручно навроде как дорогу ту знал. А по прошествии трёх часиков с малым гаком показалось впереди синее много раздольное, где около берега ладья находилась Буривоева, и около неё варяги храбрые сгрудились, его поджидая.
Подскакивает Бурша к братанам-варягам, с конька мигом соскакивает ей-ей по ляжке его ладошкой ударяет: скачи, мол, чудо-конь, в свои поля дальние, и благодарность тебе зa то, что меня ты сюда доставил!
Оборачивается он кроме к варягам, здоровается с ними радостно и говорит им в энтузиазме:
–Надобно нам, братцы, после много широкое плыть-поспешать, а то как бы к сроку указанному нам не пропускать бы!
–А ты, Буривой-князь, – его варяги спрашивают, – достал около ведьмы Маргоны то врачевство Не наудачу в плаванье сиё мы отправились?
–Ага, достал, – он им отвечает, – Выходит, что не необдуманно мы сюда плавали…
Оттолкнули они между тем ладейку от берега песчаного, в неё оживленно залезли, после вёслами по воде ударили, а отойдя едва подалее, парус светлый поставили. Пошла ладья, поскрипывая снастями, по волнам горбатым, и сносный не оставалось ныне Буривою, не считая как терпеливо ждать…
так точно только вот же неудача – полпути али даже поболее они уже миновали, как внезапно на небе со стороны западной недавно сразу понахмарило, задул кроме оттуда бриз ярый, и волны вольные очень разгулялися. Накатила на мал-корабль взрыв страшная, до тово сильная ей-ей грозная, что едва-едва моряки наши неробкие в водах глубоких не утопли.
продолжительно их там трепало, и парус даже на клочья разорвало, а Кагда всё ж взрыв эта угомонилася, то пришлось всей дружине попеременно на вёслах идти.
А срок-то быстро очень вроде кончается…
И тогда неожиданно Староград на горизонте показался. Обрадовались гребцы утомлённые, налегли они на вёсла из последних своих силёнок, и как как бы бы до вечера рокового успели. Ткнулась ладья носом в песчаную отмель, и Буривой тем временем на бережок спрыгнул и в посёлок что вкушать духу бросился…
Вот в ворота широкие он захаживает и заявляет городской страже, что бы провели его бес заминки и негодное к самому князю, причинность он важное одно миссия Хороладово выполнял, и что князь, мол, его уже заждался…
Отбыл 1 из стражников на доклад, не отдельно спеша, и долгонько очень обратно он почему-то не возвращался. Ну, а Кагда всё ж он возвертался, вразвалку ступая, то говорит тогда, в зубах своих ковыряя:
–Ладно, гостенёк Буривой, идём что ли… дворянин выше- не особо-то и обрадовался, о тебе узнав…
Приводят стражники нашего ходока в тронную залу, Буривой глядь – правитель Староградский на троне, насупившись, восседает, а до ним бояре на лавках сидят, конечно воины около стоят в кольчугах правда в латах.
–Ну что, самозванец, – угрюмо рожей кривляясь, гаркнул Хоролад, – достал ты, чего я тебе наказывал, али сбегал зa много да само?
–Как не достать – достал!
–Ну, тем временем показывай, лапоть! Чего кота зa хвост тянешь?
Удивился Буривой тону такому неласковому, Но промолчал и только что плечами пожал. А после вытащил он за пазухи свою чудо-нагайку, по ладони ею себе постукал и даже в воздухе плетью свистанул с пронзительным звуком.
–Вот оно, – говорит, улыбаясь – то лекарство!
около князя же от вида сего лекарства челюсть вниз – бамс! Вылупил он на парня глаз свои рачьи, сызнова же как рак побурел на харю, так внезапно как затопает в гневе ногами так точно как заорёт благим матом:
–Ах, ты кроме и насмехаться приходится мною удумал! Ну, буянский жулик, я тебе покажу! А ну-ка, молодцы, – приказал он воинам своим грозным, – связать этого негодяя по рукам и ногам разумеется в темницу его безотлагательно бросить!
Кинулись стражники вооружённые на князя младого со всех сторон, разумеется только он не стоял там столбом. как начал гневный Буривой плетью своей волшебной нападающих хитрить желание кулачиной своим крушащим по мордасам им всем стучать, да полетели стражники бравые от него который куда. И быстро вроде очень было сила Буривоева своё тогда взяла, истинно неожиданно некоторый гад накинул ему сзади на шею медленный аркан. Стянула петля-удавка Буршино горло, и аристократия чистый в очах его смелых померк.
А Кагда опять вернулось к нему утерянное на время сознание, оттого что неизвестный по щекам его слишком стегал, то отверз он затуманенные свои глаза и увидал вот что: Хоролад предварительно ним, лежащим и связанным, претенциозно стоял и рассматривал брезгливо волшебную нагайку.
Увидал он, что Буривой под конец очнулся, плётку зашвырнул с отвращением в угол и пальцем страже на дверь указал:
–Убрать! – рявкнул он властно, – Бросить сего самозванца в очень неясный подвал! А казним его завтра… Хм! единодушно с дружком его, ворюгой Ояркой…
Подхватили воины связанного, будто куль, Буривоя конечно и понесли его скорым шагом, гораздо было им приказано. По ступенькам вниз они лихо сбежали и бросили князя неудачливого в влажный и затхлый подвал. опосля чего плюнули они смачными харчками на узника лежащего и домой ретировалися.
Ох, и муторно же сделалось около Бурши на душе, Кагда он осознал, наконец, своё незавидное положение. И то ведь верно: государство своё он потерял, и там безотлагательно автентичный бедлам, а не стоящий дружба устаканился; другана Ояра он одинаковый не выручил разумеется не спас, да ко всему опять кроме он и по своему произволу в лапы негодного Хоролада попался. намедни очень был он волен, истинно вот той волюшки нет уже более – прихлопнут его скоро, действительно ладонью моль…
И тогда внезапно Буривой вспомнил – растудыть же его в дышло! – он же через стены вроде может проходить!
Огляделся он тут-то по сторонам и увидал, что приют каменное было маленьким, пол соломой оказался покрыт гнилою, и среди стеною и другою стеною было только шагов с пяток, не более. Руки Буривою связали зa спиною непроходимо туго, правда и ноги даже до бёдер были около него связаны верёвкой прочной, и по-этому подняться на ноги связанный арестант ни за что на свете не мог. среди тем уже достаточно мгновенно темнело. во всю прыть в подвальной каморе и зги уже было не видать, не то чтоб смотреть тогда свои ноги. «Что ж, не мешает попробовать, – решился между тем Буривой, – в самом ли деле я сквозь стенки сегодня посредник или, может, подшутила нуждаться мною злой Маргона?»
Не стал он к той стенке катиться, которая наружу вела, причинность там ведь была сплошная земля. Не стал и в отверстие попасть пытаться, поскольку в виде таком связанном не дало бы это ему сносный путящего. А подкатился Бурша-узник к соседней стене, зa которой одинаковый должна была непременно какая-нибудь камера. И вот же чудеса – прокатился он после толстенную стену каменную, так сказать после пелену некую туманную!
И с ходу на какого-то доходягу он, катясь, наехал. Тот, оказывается, около самой стенки в трухлявой соломе спал.
–А-а-а! – вскрикнул дальнейший арестант от страха, Но тогда же умолк моментально, а кроме приглушенно зашептал: который это паки тогда почивать мне мешает? Домовой что ли, а?
К великой радости Буривоевой, в гневном негодовании собрата подвального узнал он знакомый бравый гик Ояра.
–Тш-ш-ш, Оярша! – он и зашептал, – Не удивляйся, братан, а только я это тогда катаюся, я…
–Бурша, ты?! – вновь не удержался от крика несчастный жених, – разумеется как же ты в мешке этом оказался, а? И как ты чрез стену ко мне пробрался?
–Потом всё объясню. теперь не время, – не уважил Буривой приятеля объяснениями, – Развяжи лучше верви около меня на руках…
все мужественный варяг был тощ, как хвощ, и слаб, как ребёнок: он ведь целый луна пил тогда одну чуть сырую воду и питался чёрствыми плесневыми корками. И да и эдак пытался он узлы тугие на Буршиных руках развязать, конечно только те, проклятые, и не думали ему поддаваться. только где-то к самой полуночи удалось ему зубами 1 связка недавно распутать, и занятие тут-то пошло на лад…
после пару минут сети очень ослабли, а кроме спали, и освобождённый Буривой руки затёкшие принялся разминать…
Ноги он освободил уже сам. кроме он долго встал, после поприседал и погнулся малость, погонял кровушку застоявшуюся по молодецким мышцам, и только опосля этого приятелю сообщил:
–Вот что, пара Ояр – ты покамест здесь посиди согласен спасения своего жди, а я к гаду Хороладу наведаюсь тайно и долг ему зa нас возвертаю. если произведение это около меня удастся, то всё будит тут-то как надо…
Припал он к стене в тот же миг, и сразу в проходе плохо освещённом очутился. А кроме стал он, как вор, тайный и огибать на цыпочках спящих на посту стражников. 1 из них не ко времени даже проснулся, да Буривой ему ладонью рот одновременно заткнул и да треснул по башке кулаком, что тот в гипноз бездонный хлопнулся.
Ага, вот и тронная зала… Буривой тогда же в стену вжался и в тёмном в лоск помещении оказался. «Надо мне будит плётку ту поискать, – наметил он себе планец, – Вроде бы Хоролад в угол её отбросил…»
Стал он по полу везде суетиться желание перебирать – а плёточки заветной как бы и не бывало! Неужели, думает дворянин выше- в раздражении немалом, прибрали ужо моё чудо-лекарство? снова разок он по всем углам прошёлся – ну, нету нигде чёртовой плётки, хотя ты лопни!
«Что ж делать-то мне нынче – почесал дворянин затылок в недоумении, – бес этой штуковины ведь работа худое – избежит излечения нужного Хоролад негодный… А, может быть, начинать желание просто-напросто убивать эту гниду?..»
«Ладно, – решил едва Буривой, – нету следовательно моей плётки. Проверю к тому же пища для очистки совести так трон княжеский, а тут быстро отправлюсь к князю в опочивальню…»
Ощупал он питание грубый тщательно – пусто, нету. Стал испытывать трон безо всякой уже надежды – есть! Вот же она, плетица божественная – лежит и его дожидается!
Это, наверное, Хоролад любитель её туда прибрал.
Обрадовался здорово зеленый правитель и тогда же отправился во вражескую опочивальню. Благо, обстановку в палатах староградского князя он детство к тому же знал достаточно, поскольку священник его, дворянин Уралад, гостил тогда часто и сынка с собой он между тем брал часто.
Так! – увидел, наконец, Бурша знакомые пенаты – вот и комната княжеская, кажется…
осторожный и не спеша вжался он в стену опочивальни, и вскорости место там оказался. И только он в лежащего на роскошной кровати Хоролада очи свои вперил, как тот неожиданно медленно, будто лунатик, на постели сел – а непосредственно неясный такой, страшный, с глазами выпученными немигающими, – и внезапно хайло он раззявил правда и зарычал и зубами дико застучал! около нашего витязя даже зловоние от этой злобы лютой перехватило, и душа молотом в груди широкой заколотило. А Хоролад той порою на пол-то – скок! – разумеется и принялся вкруг себя оборачиваться…
Вертелся он в левую сторону с натугою огромною, будто бы лез князюка заколдованный из своей кожи. согласен будто же – да ведь оно и было! Застонал Хоролад, завыл, а после в третий раз он поворотился и… в оборотня жутчайшего превратился! даже диву дался Бурша выше- удалый, на упыря сего во все очи глядючи. Тело около князя-оборотня было странным: не медвежьим, и не волчьим, а вроде как гадовым. Не было на теле корявом ни шерстиночки, а чёрная кожа как от масла на нём лоснилася. Головища же его зубастая похожа была на крокодилью, а зa спиною около гада рубиновые топорщились крылья нетопырьи…
Онемел даже Буривой и столбом там стал, а оборотень гадский его одновременно увидал, хрипато расхохотался согласен голосом замогильным и заявляет:
–Сейчас я тебя порву, правитель Буянский! Ха-ха-х! Долгонько я уже обитаю в теле слабом Хороладовом, и то тело меня покамест устраивало! И знай, накануне тем, как я тебя стану рвать: пока ты зa морем пребывал, я по ночам к братцу твоему в гости летал, пия кровь его поганую, и теперь князюшка Гонивой от немочи болезненной загибается! начинать а как сожру я тебя, то пойдёт выше- крепостной Хоролад войною на твой Буян, и присовокупит он к своей державе твоё княжество! сильно я придумал, хотя Что, княже, на это скажешь?
А зa то время, пока упырь крылатый свои гнусные словеса выкаркивал, пришёл уже Буривой весь в себя и благородной преисполнился он яростью…
–Мечтай, мечтай, гад адовый! – прегромко в эхо он гаркнул, – так точно только как бы тебе не дать маху!.. Эй, иди сюда, каркалыга ты отвратная – я те немедленно порку-то задам!
И плечи свои молодецкие пошире расправил, так плётку карающую поотвёл лишь назад.
–Ш-ш-ша-а-а-а-а! – зашипел тогда ящер крылатый, истинно и метнулся по воздуху на витязя стоящего. рот ощеренная сочилась около него слюнями, а глаза выпученные пылали багровым пламенем…
быстро он около Буривоя оказался, и быстро хотел было когтями кривыми его хватать, истинно в сей миг свистнула в воздухе чудо-нагайка, правда и ожгла она упыря хищного между буркальных глаз.
–Оу-у-у-у! – взвыл упырь не своим голосом, правда на пол-то – шлёп! Лопнула около него шкура его чёрная от удара божественной плётки, и напали на гада скукоженного ужасные корчи…
–Получай, получай около меня, мерзкая тварь! – что было мочи в руках, Бурша оборотня стегал, – Ужо не сосать тебе более кровушки человеческой!..
От каждого такого богатырского стежка рвалась и лопалась кожа упырская, и из глубоких разрывов пламя с клокотаньем выбрасывалось правда искры снопами около рассыпалися…
Вот размахивается Буривой плёткою в дежурный мой раз, а тогда глядь – пропал поротый гад с глазища удалять моментально, и на его месте стонущий и спящий Хоролад показался…
Не успел Бурша качество плётки кстати мешать и хорошенько прижарил князюшку по толстой его заднице.
Тот даже на ноги птицею взвился правда в крик:
–Что такое?! Где я? Что со мною? Почему да больно?..
Опустил тем временем Бурша нагайку целящую, и пот с чела стал утирать.
–Да уж, правитель Хоролад, – покачал он головою с укоризною явной, – если объявлять кому, что с тобой было, да и не поверит ведь никто. И ты самовластно даже в то не поверишь, каков около тебя внутри жил зверь!
–Буривоюшка! мимоходом ты мой! – возликовал в то время правитель спасённый несказанно, – так точно разве от злого заклятия ты меня в конце концов избавил?!
А около самого образина – начинать очень ведь сделалось другое: добрым-предобрым оно стало, а было доселе презлое.
–Меня же карга одна старая заколдовала, – Хоролад в объяснения тогда ударился, – зa то, что я на дочке её, уродине, взять кого когда-то отказался. Знал я, чуял, что зa редкость во мне обитало, желание не в силах был я воле злокозненный противостоять…
А в это время снаружи спальни гам послышался чрезвычайный. шум людской встревоженный заполнил деревня коридор, и кулаки пудовые в двери забарабанили.
–Князь! Князь! – человеки оттуда орали, – дворянин наш, батюшка! Что зa голос там был в опочивальне? А ну-ка, братцы – давай, двери ломайте!
Только не пришлось им ничего-то ломать. Подскочил Хоролад к дверям, верно и распахнул их настежь.
–Да вот же он я! – взгорланил он радостно, – Жив-живёхонек и здоровее прежнего во сто раз!
Хлынули в спальню бояре согласен стражники, на князя своего с Буривоем они уставились, и никак-то не сообразят, что тогда была около них зa буза…
А Хоролад уже к Буривою стопы свои направил, заключил парня безотлагательно в отеческие свои объятия и трижды благодарно его поцеловал.
–Вот, – к челяди он, наконец, оборачивается, – прошу обожать и дарить – Буривой это, друзья, зеленый правитель Буянский, а к тому же спаситель выше- смелый от страшной одной напасти!
В-общем, в ту ночь суматошную ни один человек уже в палатах княжеских толком-то и не спал. Приказал Хоролад и Ояра к себе безотлагательно доставить и повинился перед ним покаянно зa своенравие своё окаянное. «Не желаю, – он орал, – я для дочери своей Лании любого иного мужа, нежели ты, решительный Ояр! Вот подлечу я тебя, аристократия Оярушка, а после честным пирком, так точно зa свадебку, а? Прости, сынок, глупого старика зa своенравие его рьяную!»
Короче, лучше некуда около них там всё сложилось. Закатил душою исцелённый Хоролад попойка величайший в почтение своего избавителя славного, и всю-то неделю место давнишний осадок пил там, гулял и всяко жизни радовался.
гораздо как лучше пришёлся по сердцу староградцам обновлённый их князь, причинность и хорошим он стал воистину, и признаться ладным!
начинать а Буривою вскоре сделалось на этом празднике скучновато. Хоролад уже предлагал жениться его на дочке своей старшей либо на одной из племянниц, верно только Бурша от предложений этих лестных вежливо отказался. Благодарствую, говорит, он хозяину, зa великую обо мне заботу, Но поглощать де около меня в душа уже заноза…
Это он ту девицу в виду-то имел, которая в избушке лесной незадолго его пригрела. Втемяшился в эту деваху загадочную дворянин выше- смелый начинать точный по самую маковку: бывало, целыми днями о ней он мечтал, и не хотел ни кушать он тогда, ни даже питаться.
Второю же мыслью заветною было около него над княжеством Буянским возвратить себе владение. И тогда смелый Хоролад влез со своим предложением. Я, говорит, войну объявлю негодным твоим землякам, если они узнавать тебя, мерзавцы, откажутся!.. Э, нет, отвечал ему твердее твёрдого Буривой – так, дядя, произведение не пойдёт, я со своими земелями вести войну не собираюсь! Что, возмущался он, я буду зa князь, если кровью народною обагрю свою власть!
И тогда неожиданно вспомнил он про болтовня упыря лихого о того, что он кровь сосал Гонивоеву, и тем самым вверг его братца в немочную хворобу!
А не приходить ли мне в Аркону, мозгует Буривой, под видом лекаря какого-нибудь заморского так точно не полечить ли брательника непутёвого Маргошкиной плёткой? А что, он обрадовался – мысль это неплохая, рисковать себя на стезе лекарства мне не помешает…
Посвятил он в мой роспись оклемавшегося заметно Ояра, и тот совершенно приятеля своего поддержал. тем более и ладья его варяжская была тогда же, около причала, а общество варягов отчаянных в Старом Городе очень пировала.
ничто не сказал Хороладу Буривой о том, гораздо он сбирается. ей-ей так, говорит уклончиво, поразвеемся малость, чуток по морю походим…
Собрались они ясный в поход, разумеется и отчалили от причала с настроем задорным.
А как прибыли они во много пресловутый Аркону, то нацепил Буривой на голову волосы седые накладные, снова длинные усищи и бороду, приобретённые кроме в Старгороде около одного скомороха, оделся кроме в одёжу заморскую диковинную – конечно и айда в город. Потолкался совсем немного по торжищу, ухо держа востро, и понял вскоре он, что Гонивойка, стервец, всё опять что есть мочи болен. « Это ладно, – ухмыльнулся Бурша злорадно, – это я попал в очень раз! А тебе, Гонивойка, сия страдание дана в наказание, что бы ты, паразит, с нечистою силой не якшался!»
И вот грядёт дворянин правильный по родному своему городу и видит на улицах много своих знакомых. Правда, его самого не узнал никто, ведь всё характер около него в настоящее время было другое. Конечно, обидный было правителю настоящему забавлять тогда во всякие тайны, начинать конечно ведь время покамест вторично не приспело ему народу своему как князю показываться.
Вот приходит он к своим палатам и говорит борзоватым нахальным стражникам: я де врач знаменитый за моря, сподобен я вылечивать любую болезнь и прибыл я сюда специально, что бы летать на ноги вашего болезного князя.
–А как тебя звать-величать, громадный иностранный целитель – спрашивает около него преимущественный стражник, сверля притом Буршу взором угрюмым.
–Воебур я, – ответствовал тот, не моргнув глазом, – исполинский я знаток по порчам всяким правда по сглазам.
–Тогда в чертог начинать пожалуй, – продажный Буршу в его же чертог приглашает, – Там как раз очередь образовалась из всяких целителей желание врачевателей.
–А что, ни одна душа был не в силах князя вашего излечить?
–Да какое там излечить – и недомогание даже определить ни одна душа не может изо всех этих плутовских рож! Была бы моя на то воля, я бы сих шарлатанов на площади бы порол!
–Во-во – да замечено! – кидает тогда Буршу в смех, – Порка – это самое лучшее лечение для душ покалеченных…
Пришли они вскоре в большую залу. Буривой глядь – повдоль стен лекаря всякие сидят. И до того-то, действительно, хитрые были около многих из них хари, что Буривой коня бы им подавать медицинскую помощь не стал доверять, не то что особу княжескую…
Слишком-то протяжно ни одна душа из лекарей около больного не задерживался. Все выходили из спальни озадаченными, некоторый из них мрачно молчал, а кто-то, как курица, кудахтал: совершенно, мол, неизученный тогда случай, немочь де абсолютно загадочная…
А тогда уже и Бурше следовать вроде надо…
Поднялся он не спеша, напустил на себя тип первенствующий и внезапно видит: захаживает в залу некоторый старик страшный. Был он высокий, худой, имел очи огромные, горящие якобы уголья, и великий нос крючком, а облачён незнакомец оказался в одежды чёрные. Лекаря и целителя в один прием же прикусили свои языки и все как 1 на старца удивлённо уставились. А тот ни на кого даже и не глянул и прямиком к дверям спальным – шасть.
–Погоди-ка, любезный, – обратился Буривой к старику вежливо, – тута ведь очередь живая и теперича иду я…
А тот на Буршины словоизлияния – ноль даже внимания. И дверь уже вовнутрь открывает…
–Э, верно ты, старче, я гляжу, нахал! – заявляет между тем звучно нашенский «врач».
Ухватывает он колдуна этого безгласного рукою мощною точный зa шкварник и совершенно вспять его отбрасывает. И почувствовал он под стариковскою одёжею не тепло человеческой плоти, а непосильный просто холод!
Не ожидал устарелый кощей таковского к себе обращения, на ногах он не устоял и на задницу с размаху брякнулся. Лекаря неласковые подняли было его на смех, а тот неожиданно как подскочит в лютом бешенстве, на Буривоя жутким взглядом как уставится – так и принялся нежданно заклинания какие-то гортанные бормотать…
около Бурши от этих бормотаний шалых в очах даже всё смешалось истинно помутилось, и бессилие какая-то на него навалилась. Понял он, что дед сей та вторично мясо и невольно плётку волшебную за пазухи выхватил.
как узрел бич разящую давнишний сей стервятник, да в тот же миг слово на роже около него поменялося кардинально. Ужас, много невозможный исказил черты его неприятные! Попятился он борзо назад, рукою от плётки заслоняясь, развернулся кроме резко, к двери шастнул – и как пропал.
А Буривоя пот прошиб тогда жаркий, и вялость вялая помаленьку его оставила.
–Ну и дела, – улыбнуться он попытался, – Не то есть как с явным прибабахом сей врач! Это ж необходимо – в обмен Гоньки меня пользовать тогда принялся!
так самоуправно в опочивальню княжескую и заворачивает.