Грудью за друга

…А проснулся Буривой оттого, что почуял он, будто бы его укачивает. Сначала-то ничто понять он был не в силах, поскольку не видел слово в слово ни зги, а после дёрнулся он мощно и – ёж твою рожь! – руки-ноги около него неожиданно связанными оказались, а непосредственно он не на другой лад как в куль некоторый был посажен. И гук волн морских, ударявших в край лодки, послышался явственно, а и звук вёсел, производимых сидящими в лодке гребцами…
–А-а, оклемался, чёртов самозванец! – послышался очень возле глас чей-то знакомый, в котором Буривой признал гик боярина Борзана, – Это ладненько. как раз и кончина свою позорную весь осознаешь, нахал!
Ощупал Борзан грубым образом тело князя и выпростал кроме голову Буривоя из холщового мешка. В ярком свете факела боярская некрасивый выглядела бояться и разом несказанно смешно, причинность была она оптом опухшею от десятков жал славных ядоносных пчёлок.
–Ха-а! – усмехнулся Буривой, глядя на этого урода, – Знатно тебя моя пчелиная армия приласкала, змеиная твоя душа! Ужо на медок более тебя не потянет, Борзайка ты дурак!…А проснулся Буривой оттого, что почуял он, примерно его укачивает. Сначала-то шиш понять он был не в силах, поскольку не видел слово в слово ни зги, а после дёрнулся он мощно и – ёж твою рожь! – руки-ноги около него внезапно связанными оказались, а своевольно он не иным способом как в котома некоторый был посажен. И гул волн морских, ударявших в граница лодки, послышался явственно, а и звук вёсел, производимых сидящими в лодке гребцами…
–А-а, оклемался, чёртов самозванец! – послышался очень недалеко глас чей-то знакомый, в котором Буривой признал гик боярина Борзана, – Это ладненько. как раз и гибель свою позорную весь осознаешь, нахал!
Ощупал Борзан грубым образом тело князя и выпростал после голову Буривоя из холщового мешка. В ярком свете факела боярская лицо выглядела очень и зараз дюже смешно, причинность была она оптом опухшею от десятков жал славных ядоносных пчёлок.
–Ха-а! – усмехнулся Буривой, глядя на этого урода, – Знатно тебя моя пчелиная армия приласкала, змеиная твоя душа! Ужо на медок более тебя не потянет, Борзайка ты дурак!
–У-у-! – замахнулся на князя факелом освирепевший вояка, Но ударить и глазом не моргнувшего пленника почему-то не осмелился, – Моя б воля, ты бы, княжеское отродье, подыхал около меня продолжительно – разумеется вишь нонешний-то дворянин губить тебя повелел в пучине, будто кота какого паршивого. Он сказал, что ты, мол, знаешь, зa что тебе такая от него кара…
И вспомнил тогда Буривой, как в детстве снова далёком подлец Гонька утопил в пруду котёнка его любимого, а Бурша зa это суд негодяя поколотил крепко. Ох, тот в истерике и ревел, желание отомстить паки ему грозился зa побои сии справедливые!
Вот, значит, подошла и воздаяние Гонивойкина – утопят его немедленно в море, как шкодливого беспомощного котёнка…
Ну, правда делать-то было нечего – умирать, да умирать… Семи смертям, как говорится, не бывать, а от одной да и да не отбояришься… Жалко, конечно, было молодому парню умирать смертью безвременной, Но пути к выходу из сего тупикового положения он не видел, по-этому преимущественно и не рыпался.
много же около них было не преимущественно спокойным. По небу неслись тёмные ночные облака. Время от времени среди ними показывался абсолютный блин месяца, и тем временем он освещал морские окрестности призрачным своим светом…
–Может, хватит грести-то, дворянин – спросил около Борзана 1 из четырёх, находившихся в лодке, гребцов, – Уже ведь от берега отплыли мы достаточно…
–Ага, – согласился, подумав, тот, – Вёсла начинать суши, робяты. А ты, Буяр, котома снова завяжи, согласен его и кинем, пожалуй. Нечего тогда сопли зазря жевать…
И в это как раз время в дежурный раз на небе воссиял месяц. далеко послышался некоторый опасливый скрип, и Буривой успел понимать большую ладью, летящую скоро будущий на длинных шумящих вёслах. На носу же судна стоял некоторый человек, зорко всматривавшийся вдаль. Он увидал лодку впереди себя и некоторое время напряжённо в неё вглядывался.
–Эй там, на челне! – послышался далеко некрасивый голос, – А ну-ка стой! Чего это вы там везёте, а?
Борзан злобно ругнулся, после проворно наклонился над мешком и, стукнув Буривоя кулаком по затылку, запихал его голову вовнутрь.
–Это же варяги проклятые! – выдохнул он испуганно, свободно завязывая тесёмки, – Кидаем, давай, калита верно тикаем скорее отселя!
В помрачённом было душа Буривоя вспыхнул ясный и могущественный немного надежды. Варяги! Это была для него удача. если эти мерзавцы губить его не успеют, то он к тому же маленечко на свете белом позадержится…
Поджав под себя ноги, он скоро выбросил их под углом будущий и попал кому-то из поднявшихся на ноги гребцов точнёхонько в пах. Тот охнул и грузно свалился назад. Буривой мощно провернулся в своём мешке, сбрасывая с него цепкие лапы злобных убийц, и напропалую кроме забился, борясь зa свою драгоценную молодую жизнь, как попавшему в путы мощному барсу…
все-таки силы всё же оказались неравными. На связанного и скрюченного в тесном мешке пленника посыпались со всех сторон тяжёлые безжалостные удары. 1 из этих ударов оказался наиболее сильным и точным: он пришёлся сопротивляющемуся Буривою точный в подбородок. На короткое мгновение пленённый правитель потерял даже понимание и бессильно в мешке своём обмяк. Воспользовавшись этим, Борзан и опять 1 из его вояк приподняли на атмосфера котома с Буривоем и уже сноравливались было его качнуть, что бы бросить после в синее море…
В сей смелый момент в воздухе пропела стремительная разящая стрела, которая вонзилась боярину Борзану точный среди выпученных его глаз. Тот вскрикнул, выпустил из рук путь мешка, после закачался и рухнул зa край лодки, где тогда же камнем пошёл на дно. А зa первой стрелой не замедлилась прилететь и вторая. Она воткнулась стоящему спиной к ладье гребцу среди лопаток. Тот, не издав даже и звука, шумно повалился зa граница и быстро ушёл под воду. Оставшиеся трое гребцов, с ужасом озирнувшись на проворно приближающийся тревожный для них корабль, сами кинулись в воду и что было прыти поплыли по направлению к видневшейся во мгле береговой линии.
Вскоре ладья была уже очень рядом. Она замедлила мой спорый передвижение и остановилась около самой качавшейся на волнах опустевшей посудины. длинный поборник отложил в сторону скупой мой лук и метко сиганул на низ лодки, очень рядышком с лежавшим на дне мешком. Он стремительно вытащил из поясных ножен резкий ножик и не спеша разрезал верёвочные тесёмки. В свете луны Буривой увидал одетого в кольчугу витязя со стальным остроконечным шлёмом на голове и стальной же забральной пластиной, защищающей его нос и глаза. На очертание боец был достаточно молод, добро бы и носил он короткую русую бородку.
–Ба-а! – воскликнул громогласно незнакомец, как следует рассмотрев лежащего перед ним в мешке пленника, – Бурша! Ты что ли! Вот да неожиданность, монополия слово!
Он откинул забрало со своих глазища и радостно уставился на спасённого князя.
–Ояр?! – воскликнул в мой черёд и Буривой, с трудом сумел разбирать черты молодого героя, – Братуха! Ва-а-а! Видно, своевольно Световит тебя сюда послал! Экая мне выпала удача-то, а!
Ояр незамедлительно и поспешно разрезал дорога мешка и перерезал своим ножом верёвочные путы, стягивавшие члены князя. Буривой тогда же вскочил на ноги, и они сильно обнялись и трижды, по своему славянскому обычаю, поцеловались.
Качавшаяся, будто на незримых качелях, Буривоева судьба, видимо, еще решила вознести своего подопечного на вершину удачи и лада…
Кагда бурная радость, неукротимо охватившая двух приятелей, понемногу улеглась, они метко взобрались на ладейную палубу и тогда же предались оживлённой беседе.
–Вот ни под каким видом не ожидал я тебя тогда встретить! так точно опять связанным, разумеется паки в этом мешке! – непритворно удивлялся Ояр, – Ты же, Бурша, вроде бы бесследно и загадочно пропал, а? Нечистая сила, поговаривают, тебя забрала…
–Да уж, – покачал головою Буривой, – Выходит, народная толки в этом деле не ошибалася… Я ведь, Оярша, и впрямь-то в лапы нечисти некоторый попался. Да-да! своевольно не понимаю, где я в это время был… Чудом просто утечь мне оттуда удалось, а как утёк, да меня родственник братец споил некоторый дрянью – хвать! – и в сума затолкал. Выходит, что вконец я теперича и не князь, а так, вещь вроде самозванца наглого… Ну, правда ты же вон меня одновременно признал, так, глядишь, и все прочие признают когда-нибудь!
А Ояр сей был сыном князька одного мелкого с берега западного. Во времена вторично славного Уралада папаша Ояров с отцом Буривоя дружбу вели, союзниками верными считаясь. пара княжича и в отрочестве часто встречалися. Ояр был на пару годов Буривоя постарше, Но души их имели побратим к другу любовь явное, ей-ей и характеры их имели мириады похожего…
Буривой вкратце рассказал приятелю о своих злокозненных мытарствах, а после принялся расспрашивать его, куда, дескать, он направляется, ей-ей еще раз между ночи спешит-поспешает…
–Э-э! – махнул тот рукою досадливо, – с тех пор, как ты с концами пропал, а господство в твоей державе захапал твой братец, всё около нас полетело кверху тормашками. Гонивой пошёл на нас и соседей наших походом карательным, несогласных так своевольных обломал и обложил наши княжества тяжёлой данью. А я вишь 1 ему не покорился, и теперя я не преемник престола своего княжеского, а привольный разбойный варяг… Вон и дружки мои боевые – изо всех окрестных народов они выходцы. Моим ребятам перст в уста не клади – оттяпают руку по настоящий локоть и не подавятся. Ну, а иду я, Бурша… хм, не поверишь, а – украсть желаю дочку князя Хоролада, Ланию-красавицу. Я с ней ранее о том сговорился, и она меня после пару деньков будит ждать около города Старого, в одном укромном местечке.
–Украсть?! – удивился Бурша ему поведанному, – Это ты зря, братуха, затеял. Мог бы к Лании и посвататься. Ты ж ведь княжеский сын, да что вероятно отдал бы Хоролад зa тебя дочку свою и так…
–Да сватался я к Лании, сватался, – погрустнел преявно Ояр, – Но ты же знаешь этого Хоролада – простолюдин он суровый, властный, конечно и государство около него сильное, не в образчик нашему… Отказал мне, короче, дурак старый. начинать а теперь, Кагда я и окончательно изгоем около себя стал, да моей особе точный не следует туда соваться. тово и гляди, вздёрнут вторично меня на рее, как морского татя, и вся будит недолга…
начинать что ж, в словах Буривоева приятеля была своя явная правда. Горькою она, вестимо, была – ведь правда-матка гораздо как чаще на Земле-матушке очень печалит желание огорчает, чем подслащивает ей-ей умасливает… Буривой знавал этого Хоролада добре. Бирюком он слыл первостатейным, маловато который из соседей сношения с ним поддерживал, и в его княжестве, поговаривают, тожественный было нечисто: оборотни с упырями тама, бают, пошаливали…
Порешил в то время Буривой с новоиспечённым морским этим разбойником до Хороладовой державы податься, а там быстро как любимец даст, так как самопроизвольно он не оплошает…
И вот, сквозь времечко известное, доплыли они до нужного им места. Высадился жених Ояр неподалёку от Старого города и пешком кроме пошёл, чтобы не склонять забота местного населения к их военной ладье. как раз был уже вечер, и до условленного часа оставалось недолго ждать. Невеста Лания, по уговору их давешнему, должна была около дуба огромного жениха поджидать. Одна, конечное дело, бес подруг и бес всяких мамок…
начинать вот, ушёл, стало быть быть, благородный выше- варяг – и как в воду опосля тово канул. Ждал его Бурша с ватагою до самого раннего утра, ей-ей только всё-то зря. «Эх, – подумал Буривой тогда встревожено, – вещь около товарища моего не так, как надо, пошло, где-то, видать, дал он большого маху…»
–Вот что, ребята, – наказал он в этом случае дружине Ояровой, – я в посёлок теперь подамся, разузнаю чего там и как, а вы туточки меня ожидайте. если до вечера не вертаюсь и я, то плывите тут восвояси. Нам с вашим вожаком вы тут-то как не поможете, это быстро как сосать дать…
Сошёл он на бережок и по тропке в сторону города направился. многовековой осадок был собою немал, истинно и сила Хороладова, как уже было сказано, мощным была государством. Хоролад с Ураладом ранее не слишком-то побратанец дружку уваживали: Уралад был хлебосольным и приветливым князем, а Хоролад являл собою картину обратную. Но всё ж действительно они не мало раз встречались. начинать а Буривой, в свою уже бытие Буяновским князем, да ни разу в Старгороде и не побывал, согласен и Хоролад тожественный к ним в гости не изъявлял желания являться.
Притопал Буривой в посёлок и единым духом же пошёл на место торговую, где как бы посреди прочим слегонца потолкался. И услышал он для себя принуждать неважные: оказывается, попался горе-жених Оярша стражникам княжеским, выследили лазутчики сладкую беглую парочку и обоих под тем дубом их повязали. днесь варяга и вора Ояра смерть публичная ожидала – надлежало ему вскорости с головою буйною порасстаться на лобном невесёлом месте.
Призадумался не на шутку Бурша, стал он считать тогда конечно гадать, чего ему теперь делать, так точно как поступать…
«Эх, была, не была! – немного помозговав, порешил он твёрдо, – как бы там оно ни случилось, а нуждаться мне этого неудачника выручить попытаться. Всё ж действительно я около него в долгу, а долг, как говорится, платежом красен… Пойду-ка я к князу Хороладу верно поручусь зa него своею башкою. На что она мне днесь такая надобна, бес моего родного украденного княжества…»
приказывать – сделано. Подходит он к стражникам княжьим и просит их доложить о себе Хороладу: мол, персона неизвестный имеет к нему одно важное дело, и то произведение их обоих, мол, касается… Что ж, руководитель принять просителя не отказался и приказал немедленно его перед очи свои грозные доставить. Ввели Буривоя под конвоем в большую залу тронную, и видит он вот что: по своему произволу батюшка-князь на возвышении невысоком на троне резном восседает, а около него советники в позах угодливых постаивают, ей-ей стоит около трона могучая стража. Хоролад с тех пор, как видал его Бурша в последний-то раз, изменился собою весьма: постарел он, погрузнел, под глазами огненными лежали около него тёмные тени, и место разряд державного начальника здоровья великого явно не излучал.
Окинул правитель Буривоя с головы до ног взором неласковым и таково после рёк:
–Кто ты снедать такой и чего от меня хочешь? вещь я тебя вроде как не упомню…
А после присмотрелся он получше и добавил в некотором раздумьи:
–Хм, подожди, подожди… вещь знакомое в твоей обида я узреваю… как как бы мы с тобою ранее всё ж видались, а?
Поклонился Буривой князю и ему отвечал:
–Твои очи, княже Хоролад, тебя не обманывают. И я тожественный тебя видывал ранее, ей-ей и ты меня раньше знавал. Только наше это опытность в прошлом осталося, и я днесь не совсем-то и я…
–Эка ты загадками говорить-то горазд! – вскинул кустистые брови угрюмый князь, – хотя меня режь, а вспомнить твою человек я не в силах!.. Ну, желание соглашаться – не желаешь себя назвать, да и быть, покамест не называй. А только чего ты от моей особы желаешь?
опять ниже Бурша Хороладу приседание отвесил, а после обратился он к владыке надменному с просьбою вежливой:
–О, безмерный князь! – он ему сказал, – Я прознал, что человеки твои друга моего пленили, князя Ояра. Прошу тебя я нижайше – отмени его позорную казнь, а я тебе зa его голову замена дам немалый…
–Что?!! – взревел Хоролад голосом очень рассерженным, – желание как ты смеешь, неучтивый холоп, с просьбою такою дерзкой ко мне обращаться! Оярка осрамить меня вздумал, дочку мою любезную восхотел, гад, украсть – а ты вдобавок замена зa этого подлеца мне предлагаешь! так точно я и тебя зa речи твои наглые коллективно с ним обезглавлю!..
но Буривой смущения не выказал никакого и смотрел на разбушевавшегося князя твёрдо и спокойно.
–Эй, стража! – воскликнул в этом случае Хоролад, паки пуще во озлобление войдя, – А ну, побеждать его живо, сильно связать конечно бросить немедленно в подвал мрачный!
Стражники бросились к Буривою, действительно псы на медведя, и, ухватив парня зa руки его стальные, хотели было его повязать, желание только он им не дался и в стороны дюжих молодцев расшвырял.
–Не спеши, княже, меня вязать конечно казнить, а вели мне речь тайное молвить! – гаркнул он голосом громким, – опять успеешь головушку мою с плеч снести, а покамест она может тебе и пригодиться!
–Погодите! – остановил жестом Хоролад взбешённых стражников, – Постойте пока. Пусть он молвит, чего желает…
–Изволь, поведаю я тебе мою тайну, – продолжал тем временем Буривой, на князя глядя, – тем не менее скажу, чего знаю, бес лишних ушей правда глаз. Пускай все до единого залу сию покинут и нас с тобою оставят, а тут-то уж, да и быть, и покалякаем…
–Хм, ладно, – подумав немного и бороду свою не спеша огладив, согласился с предложением Буривоя князь, – Эй, вы – давайте отсюда проваливайте! Живо, скоро около меня, разъэтак вас верно растак!
Советники хитроумные разумеется стражники могучие бросились к дверям нестройною кучею, и вскоре зала оказалася от них пустою.
–Ну, давай, герой, – усмехнулся между тем Хоролад недобро и откинулся обратно вальяжно – рассказывай мне свою тайну…
Помолчал малость Буривой, откровенный уставился он в выпученные глаз Хороладовы, откашлялся после неспешно и негромко приблизительно сказал:
–Моё прозвище Буривой, я дворянин правильный Буянской державы.
Сиё повестка услыхав, гордый дворянин даже будущий деревня подался и вперил пристальный мой взгляд в изнанка Буривоево.
–Точно! – выдохнул он поражённо, – И действительно ведь ты тот, зa кого себя выдаёшь! Только… ты ж ведь вроде как сгинул неизвестно куда, и государство твоё не в твоих теперь руках обретается…
–Будет в моих! – перебил его Бурша твёрдо, – Обоснованно надеюсь я законную владычество себе отдать и захватчика престола от кормила власть турнуть. по-этому и прошу я около тебя зa друга моего Ояра…
Задумался в то время Хоролад не на шутку. Он даже веки свои припухшие прикрыл и пальцами жирными о подлокотник принялся барабанить, а Кагда вторично отверз он глаза свои красные, то в них чёртики хитрые прыгали и скакали.
–Ладно, да тому и быть, – покачал он головою согласно, – отсрочу я вероятно негодяя этого дерзкого казнь. И даю тебе, удалой Буривой, луна я сроку. Выполнишь зa то время одно моё вопрос пустяшное – отпущу я, да и быть, варяга твоего ко всем чертям. начинать а не выполнишь, али к сроку не поспеешь – покатится буйная его головушка с плеч, как гнилой капустный кочан. начинать что, согласен ли ты, герой неугомонный, на условия мои сии непреклонные, а?
–Согласен! – бес всякого размышления ответил выше- удалец, – Я на всё готовый. Что около тебя, дворянин Хоролад, зa задание?
–Эх-хе-хе-хе-хе! – помрачнел о ту пору явно предводитель староградский, – Болен я, Буривой, тяжко и изо всех сил болен. Одному тебе я сию тайну рассказываю, а более ни одна грудь о том не знает. да я бываю недужен, что и света белого, бывает, не зрю, а вижу я в этом случае темнота 1 чёрный… В чём состоит моя болезнь, я, однако, тебе не поведаю. Одна лишь только колдунья великая Маргона, зa морем живущая далёко, по некоторым сведениям, помочь мне может. Вроде как употреблять около неё зелье одно доброе противу моей хворобы. да что ступай-поспешай, опальный князь, зa сине много и доставь мне то специи зa тридцать полных дён. Отправляйся туда незамедлительно, причинность время, отпущенное тебе, витязь, уже пошло…
Хлопнул Хоролад гулко в ладоши и приказал появившейся безотлагательно страже никакой обиды его гостю не исправлять и зa ворота городские его тогда же проводить.
Пошёл Буривой на Оярову ладейку, немного голову вниз повесив. Да, думает, альтернатива предо мною лежит трудная прям очень – ан всё же решить её недавно так надо! Пришёл он вскорости на корабль и говорит: так, мол, и так, ватагушка бравая – попался де ваш руководитель в силки расставленные, и сейчас нам зa много лежит путь-дорожка, зa лекарством для князя болезного Хоролада, имеющимся, якобы, около ведьмы около одной загадочной.
Согласилися морские разбойнички Буривоя зa много перевезть, причинность желали они что есть мочи избавить Ояра от княжеской лютой мести. Что ж, вся-то недолга – взяли так точно и поплыли. Ветер, как по заказу, противным им не оказался, да что полетели они к великому северному полуострову на всех своих парусах. А как берега далёкого они достигли, да Буривой на песочек прибрежный спрыгнул, повелел ватажникам сквозь луна тогда быть, а собственными глазами перекинул мешчишко с харчишками сквозь широкое своё плечо, правда и был таков.
Потопал он прямиком в северном направлении, гораздо глаза его, значит, глядели, а по пути всех последовательно спрашивал: не знаете ли вы, дескать, любезные, где проживает Маргона такая, злой Но ни одна грудь местная, оказывается, совсем о таковской ведьме сносный не ведала, либо не хотела извещать незнакомцу секретных этих сведений. Неделя уже миновала, как шествовал по мнимый земле выше- горе-князь, а разузнать об этой чёртовой Маргоне не сподобился он даже ни капельки.
Неслабо, не мешает сказать, он от этого расстроился, и ожидание на свою светлую удачу таяла около него дословно с каждым днём…
И вот недавно раз забрёл он случайно в дубрава дремучий, глядь – избушка впереди показалася, старая очень так точно ветхая и вроде как жилая, потому что некоторый человекообразный около той избухи зримо в сумраке вечернем маячился. Подходит туда посредник выше- бессильный и видит перед собою картину достаточно нежданную: старик наружности престрашной сидела, колоду огромную обхватив руками, а её длиннющий, как кочерыжка, носяра был в расщелине древесной сильно зажат.
–Здорово, бабуся! – поздоровался с ведьмою Бурша, – Чего ты тогда делаешь? Али в колодке этой невесть что вынюхиваешь?
–Ох-ох-ох! – закряхтела старик измождённо, – Возьми-ка топорик, милочек, конечно вбей его клином в расщелину сию дубовую. Освободи носик мой, пожалуйста! время я тебе зa заботиться это доброе буду благодарна!
Ну, это было дюжему нашему ходоку как будто раз плюнуть. Всадил он колун, тогда же валявшийся, в расселину тесную и до тех пор по обуху поленом тяжёлым колотил, пока нос старушенции из той расселины не освободился. Вытащила она ясный мой носик и начинать его давить так точно гладить, пока он прежнюю свою форму весь не возвертал. А как закончила злой сию восстановительную операцию, да сразу на рожу она просияла и пригласила славного бояра в избуху свою полуразваленную.
Усадила она витязя зa столик низенький, напоила его, накормила, после на кроватку пуховую бездействовать уложила, и только после его спрашивает:
–Как тебя кликать верно величать, аристократия мой, касатик, и гораздо ты идёшь ей-ей гораздо стопы свои направляешь?
Рассказал ей Буривой в кратком изложении о цели своего движения, а старуха, то услыхав, даже вся затряслась-то от радости.
–Это славно, дворянин Буривой, что ты то есть на меня, а не на кого другого попал! – воскликнула она голосом каркающим, – Я ж Маргоны сестра старшая, Марлуша. И колдуна Мардуха ужасного одинаковый я сестра. разумеется только не любят они меня и мною помыкают, зa ровню себе мою особу не считают, поскольку я людям недужным В любое время помогаю и лечу хворобы их злые зельями всякими травными…
И поведала она витязю удивлённому, что это, оказывается, злая Маргона её да колодкою наказала зa то, что она людишек местных, Маргоною на днях отравленных, на ноги скоро поставила. Три месяца долгих и кроме кроме три дня ей в таком положении жалком быть предстояло, желание спасибочки Бурше удалому, что он туточки после три денька уже оказался и избавил старую ведунью от мук от этих ужасных…
начинать а поутру, опосля того, как поспал выше- князюшка в избушке-развалюшке сном праведника, сунула злой носатая ему в руки суковатую палку и таково ему наказала:
–Сия палочка, Буривой, не простая. Бери её в руки, сокол выше- ясный, верно по дорожке вон той и ступай. палица сама тебя к Маргоне оборот укажет. так точно гляди там в оба, причинность сестра моя хитра и коварна, да что держи ушки свои торчком, а не то деньки твои на белом свете одновременно позакончатся!
Поблагодарил Буривой добрую старушенцию, палку в руку ухватил и на север еще раз поворотил. И вот же действительно чудеса – палка-то как живая оказалася! Ну, как будто бы сама собою она гораздо было потребно вышагивала, а Буривой как только зa неё держался. И еще раз вот чего было удивительно: место около Бурши прогрессивно очень переменилася. Ага! Дерева некие агромадные стали всюду расти, так точно корявые-то какие! А кроме мурава – начинать в барыш человека как была. И птицы тожественный были странными, и дикие звери, начинать а самым неожиданным оказалось то, что солнца на небе было не видать, причинность скрывали небеса чисто грозовые тучи.
следовательно внезапно ужасно сумрачно, Но Буривой в смущение не впал. «А-а! – подумал он браво, – Где наша не пропадала! На то я ведь и витязь, а не кисейная какая-нибудь барышня, что бы откровенный на существование подобный и труса тута не праздновать…»
Шёл он так, шёл и неожиданно смотрит – ёк-макарёк! – показалось впереди жилище чьё-то. Пригляделся он получше, в склад это повглядывался – о, догадался! – верно то ж наверняка кузня! Подходит поближе – ага, правда, действительно кузница. желание только вот вроде как пустая, необитаемая, причинность ни тебе голосов каких-либо не было слышно, ни стука молотов, и ни собаки даже лающей в околице.
Растворил Бурша двери в ковальную мастерскую с некоторой опаскою, и видит вот что: гнездо оказалось пустым и вправду, выключая предмета одного странного, вдруг же привлекшего Буршино внимание. На полу, в полумраке закопченной ковальни, находилась огромная железная наковальня, из которой торчала… самая обыкновенная человеческая голова! Пригляделся Буривой к тому же зорче. Хм, думает, голова-то вроде как живая, растудыть её в качель! Головища была крупною необыкновенно, дико кудлатою, бородатою и кроме ко всему спящей, поскольку глаза её были закрыты и отчётливо слышался рокочущий могучий храп…
–Кхе-кхе! – звучно прокашлялся правитель и, недолго думая, гаркнул: Здравия желаю, хозяин-коваль! как живёшь тута, как поживаешь?
Перестала умный храп издавать, глаз свои продрала, на вошедшего человека в недоумении уставилась, и такая неожиданно в очах вспыхнувших засияла около неё радость, что и не передать…
–О-о, наконец-то Аллах спасителя мне послал! – взревела умный косматая, будто лев рявкающий, – Прохожий, друг, брат, дай мне, для только святого, воды кружак, а то я уже три месяца здесь торчу и дико пить, понимаешь, хочу!
Смотрит Буривой, а до колодою погода стоит большое, полное холодной водою. неизвестный его, видать, нарочно да близ поставил, что бы над несчастною Головою добавочно посмеяться. Взял Бурша в то время кружку деревянную, водицы зачерпнул и поднёс её сторона к пересохшим губам заколдованного коваля.
Ох, и жадно тот воду сию пил! Ну, неуклонно взахлёб, ёж его в дышло! после вторую кружку он попросил, кроме третью, а как напился чудный сей вахлак, то опять принялся он Буршу изъявлять благодарность радостно.
–Это как же, ты, мил-человек, в виде таком загадочном тогда оказался? – не удержался Буривой от вопроса понятного, – Впервой я ведь наблюдаю, что бы человечья вершина из наковальни росла…
–Эх, парень, – скривилась руководитель печально, – коню же понятно, что не самовластно я в наковальню свою залез. Это Маргона, треклятая ведьма, нужно мною эдак-то подшутила. Поспорили мы тогда с нею, что вкушать сильнее в нашем мире – власть могутная или же коварная криводушие Я конечно зa силу ратовал, поскольку я ею обладаю в достатке, а та, негодяйка противная, вроде как с моими доводами согласилася. А после выпили мы с нею волшебного причина по случаю победы моей правды, а она возьми желание и подсыпь мне в напитки какую-то ядовитую пакость. Вырубился я в умат, а Кагда очнулся, то уже в таком вот прискорбном виде здесь обретался. Плюнула злой окаянная мне в рожу и сказала, что работать мне в этой наковальне, пока не пройдёт по дороге некоторый прохожий, разумеется не зайдёт он в кузню, среди прочим. Тогда, дескать, и прекращение моим страданиям наступит. Ежели, конечно, прохожему этому будит ловля меня от мороки этот освобождать…
–И чего делать-то для этого необходимо – перебил Бурша кузнеца.
–А вона, браток, видишь колокольчик, на гвозде висящий? Сними его начинать конечно позвони в него, будь ласков!
Поглядел Буривой туда – точно, некоторый бубенец безобразный на гвоздике висит ржавом. Взял он его в руку тотчас, осмотрел со вниманием – не, самым обыкновенным на форма сей колокольчик казался, – желание и зазвонил в него мелодично…
И с трудом только звуки колокольные по кузнице волнами распространились, как – брукш! – развалилась наковальня на части, и показался на том месте кузнец, на корточках сидящий. Бросился к нему правитель и попытался ему помочь подняться, Но это было делом трудным сначала, поскольку все суставы около сидельца наковального точно окаменели и заржавели…
Ну, ей-ей постепенно разумеется потихоньку, а распрямился коваль исполинский со скрипом явственным и принялся он незамедлительно члены свои затёкшие разминать желание гнуть.
–У-у-у! – даже скривился он от боли жгучей, – Ну, Маргона! Ну, змея! И действительно ведь обходец коварная силою грубою управляет…
А минуток сквозь пять был кузнец-великан уже как точно бы в полном порядке. Заключил он тем временем Буривоя в медвежьи свои объятья и лишь только кроме начал о цели его пути расспрашивать. Ну, а как узнал он, что Бурша соглашаться к самой Маргоне опасной, то вот что тут ему он сказал:
–Накажи, Буривой-князь, эту мразь! И зa меня и зa всех прочих, ею обманутых, с ней рассчитайся. правда только силою с этой гадюкой коварной не тягайся, гляди – быстро на что я был силён, а и то, будто кроткий дурной, взял так точно и опростоволосился… О! – будто бы он тогда вспомнил, – На, Буривой, выше- отличный колоколец. Он, как ты видел, совсем не простой. Его звуковые колебания всю, какая есть, мороку с человека снимают. да что – на, держи его от меня в подарок!
Поблагодарил Бурша силача-кузнеца, поклал после колокольчик в карман, взял в руки свою умную палку желание оттуда и отчалил.
И не отдельно медленно вперёд-то пройдя, глянул он по ходу пути машинально, и видит, что там обнаружилось вещь странное. Ну, а приблизившись на близкое расстояние, узрел уже отчётливо вот что: с правой стороны узкой тропочки находился явно кипящий и бурлящий пузырями водный источник. В этом же источнике бултыхался по гортань погружённый некоторый дед или же дядька. Был он огромным, косматым, бородатым, а шкура около него белою-пребелою оказалась, как была она мелом намазана. Со стороны же левой, на узкой площадочке, по колена находилась в сугробе снеговом какая-то худющая и костлявая баба. Одета она оказалась в жалкие тонкие лохмотья, и шкура около неё была не белою, как около тово деда, а наоборот, очень едва не чёрною. около головы купающегося мужика стояло туман горячего пара, а около доходяги-бабы атмосфера был явно морозным и студёным, да что даже била ей в ноги колючая позёмка, а около тела жалкого и скорченного мятель закручивалась снежным смерчом.
Оба, и дед и баба, отнюдь не молчали. Они во всё гортань доброжелатель с дружкою ругалися, и отдельный из них вроде бы отстаивал свою правду…
–А я тебе говорю, что холод жары сильнее! – орал громогласно из купели своей дед, и опосля его ора около старухи вьюга сильнее, чем прежде, свистела и закручивалась.
–Нет, погода сильнее твоего мороза! – в эхо ему орала баба, и в то время вода в источнике взваривалась огромными пузырями.
–Нет, холод сильнее! – не отставал дед.
–Тьфу на тебя, толстомясый! – к тому же пуще ярилась баба, – Сильнее, говорю, жара!
–Нет, мороз!
–Нет, жара!
–Мороз!
–Жара!
–Да чтоб ты, зараза, пропала! – беленился дед полусваренный, – Мороз, утверждаю, сильнее стократ!..
На подошедшего вплоть к этому месту Буривоя они, казалось, не обращали ни малейшего внимания… Или, может, не замечали его в горячке своей перепалки…
Прокашлялся он тут голосисто и заявляет странной этой парочке:
–Здорово живёте, человеки добрые! о чём, не пойму, спор-то ведёте?
Те моментально, как по команде, сразу замолчали и с недоумением явным на Буршу стоящего уставились.
–О! – воскликнул радостно дед лохматый, – никоим образом прохожего нам бог-то послал! Это славно. Может, рассудишь ты нас, а, малолеток А то мы с этой дурною бабою уже долгонько тута собачимся, а около кого из нас двоих правда, да доселе и не узнали…
–Ага-ага, – закивала головою и арапка старая, – рассуди нас, милочек, будь да ласков!
–Ну что ж, я на это готовый, – согласился с ними одним разом же Буривой, – Валяйте, излагайте естество вашего спора. Только прежде себя вы назовите. который вы вообще-то такие?
–Я, парень, Дед Мороз, – назвался по собственному побуждению купальщик толстый.
–А я, касатик, женщина Жара, – назвала себя и старая, – Ну, а ты который таков будешь и гораздо идёшь-грядёшь по местам сим сказочным?
–Я, уважаемые, Буривой, – поклонился волшебным созданиям выше- герой, – дворянин я Буянский. А иду я не куда-нибудь, а в гости к самой Маргоне коварной.
–К Маргоне! – воскликнул во гневе кипучем Дед Мороз.
–Ишь ты – к самой этой змее подколодной! – в шум ему возопила и Жара-баба.
–Угу, – усмехнулся снисходительно Бурша, – к ней самой…
–Тогда плюнь ты ей от нашего имени в рожу её хитрую! – наказал Буривою Дед Мороз, – Это же она, коварная, нас с этой Бабою здесь связала. До тех пор, постановила, вам тогда холодеть истинно париться, пока не узнаете вы, что употреблять сильнее – холод либо жара?.. Вот ты нам и ответь, мил-человек, а что всерьез сильнее из этих двух явлений. А то мы тогда бьёмся-бьёмся, а чтоб загадку сию решить, да дулю в нос!
–Хэ! – усмехнулся Буривой весело, – тожественный мне, нашли о чём спорить! ей-ей ничего не сильнее… пара они сильные… Ведь Кагда холод на дворе стоит, то жары и в помине нету. А Кагда погода приходит, то нету в помине мороза. Вот вам и отрицание на ваш вопрос…
И только только что он эти болтовня промолвил, как внезапно загремело всё вокруг, затрещало, чудо-молния в землю неподалёку жахнула, и Кагда ослеплённый Бурша, наконец, открыл глаза, то всё уже было иначе, чем ранее. Пропала бесследно кипящая купель разумеется исчез невесть гораздо ворох с бураном, а Дед погода и жена погода стояли очень рядышком и во всю ширь лица спасителю своему улыбалися. холод был облачён в роскошную голубую шубу, а погода одета была не в лохмотья, а в расшитую бисером узкую юбку, и её тощие телеса всевозможные побрякушки богато украшали.
–Спасибо тебе, сынок, зa то, что выпутаться из этой передряги нам помог! – прогрохотал торжественно Дед Мороз. – зa это дам я тебе 1 подарок, что бы смог ты Маргоне коварной как надобно противостоять…
Подошёл он вплоть к опешившему немного Буривою и крепко-прекрепко его обнял. И в тот же миг свежесть невыносимый до самого сердца витязя нашего пронзил – верно неожиданно тогда же его эта холодрыга невозможная и отпустила.
–Ежели нуждаться тебе будит остудить какую-либо жару ужасную, – стал холод Буршу поучать, – то ты дохни посильнее, и из твоих уст сей хлад выйдет. Никакая жарынь супротив духа этого студёного не устоит…
–А немедленно я тебя по-свойски награжу, – отстранив Деда Мороза, проворковала погода услужливо и, подскочив к Буривою, чмокнула его горячо в румяную щёку. В то же мгновение в нутро Буршино будто водопад кипящий обрушился, разумеется сразу там и пропал.
–Если около тебя появится надобность, – продолжала в энтузиазме Жара-баба, – растворить известный грозный хлад, то ты одинаковый дохни сильно, и от тово холода не останется и помину.
начинать что ж, поблагодарил Буривой обоих им спасённых зa дары их волшебные, отвесил на прощание им невысокий поклон, ей-ей оттуда и пошёл своей дорогой, причинность не терпелось ему уже встретиться с ведьмой этой пресловутой Маргоной.
И вот же какая странная штуковина вскорости с ним приключилась: прошёл он снова чуток, и внезапно легкомысленный северный задул понемногу. Всё сильнее и сильнее дул сей колючий холодный ветрюга, и под заключение очень быстро невозможно стало быть Бурше будущий продвигаться. Пал он в то время на карачки и полез супротив гадского урагана, будто ящерица большая варан. Лез-лез, полз-полз, уморился очень торчком как, и тогда внезапно – раз! – несносного противного ветра как не бывало. Поднимается тут-то путешественник выше- бессильный на не колоссально резвые свои ноженьки, глядь – ёж твою чрез рожь! – показался впереди него терем, из каменьев самоцветных сложенный. И до тово сей чертог был красивым правда изящным, что Буривой непременно на него даже залюбовался. « Да-а, – думает он, башку себе взлохмачивая, – это не если как ведьмы Маргоны обиталище. Во! – и дручок моя туда поспешает…»
А трость конечно лишь ли из рук около него не рвалась, так, значит, спешила она к терему тому загадочному. Что ж, Буривою это замечать было радостно – ведь что ни говори, а достиг он, наконец, чего медленно искал.
Передохнул он слегка, сердцебиение поуспокоил, ей-ей и направил к терему самоцветному свои стопы. Раскрывает он ворота широкие настежь, глядь – а посередь двора… не, не злой – а женщина смазливая стоит-постаивает, хитро эдак усмехается и вроде как его тогда дожидается…