крюк долгий, что пришёл к концу, уж, благо, завершён…
С тем обратился к мудрецу, который к старцу бесконечно шёл.
«Одну лишь только истину испытывать около мудреца,
Что мучает вопросом бес конца —
Проделан путь, чтобы встречать ответ.
Хочу услышать я в твоём ответе —
Чего же отвратительнее нет,
На этом, нашем, не безгрешном, свете?»крюк долгий, что пришёл к концу, уж, благо, завершён…
С тем обратился к мудрецу, который к старцу продолжительно шёл.
«Одну только что истину испытывать около мудреца,
Что мучает вопросом бес конца —
Проделан путь, чтобы встречать ответ.
Хочу услышать я в твоём ответе —
Чего же отвратительнее нет,
На этом, нашем, не безгрешном, свете?»
Из уст само неожиданно полилось невольно,
Уверено и… очень не робко,
насилу услышал на задание паломник,
Нежданное от старца, кратко «Кто ты?» —
«Дорон я… именитый счетовод!»
«Подумай, прежде, чем откроешь рот.
Дорон — «подарок» — говорит иврит!
Мне имя, ни о чём не говорит.
И до профессии твоей мне дела нет,
Скажи лишь, который ты, будит и ответ!»
Задумался, однако, счетовод:
«Мне не понять, пожалуй, мудрецов.
Пошто разносит чувство о них народ?!»
Воскликнул: «Человек, в конце концов!»
«На слух, биологический твой вид,
Всё также, ни о чём не говорит!»
«Хоть не был дан честный ответ,
Но понял я причина в ответе!
Что отвратительнее нет,
На этом, не безгрешном свете,
Кагда не знаешь, который ты есть?
дифирамб тебе, мудрец, и Честь!»