Раз когда-то однажды, не в давние времена, а в настоящем жил разумеется был бизнесмен 1 обильный по имени чин Саныч. И был около него дитя единый пятнадцатилетний Иван.
Во всём-то голый Иванушка терпел неудачу. начинать не везло ему в жизни – хотя плачь! Мамочка его умерла, Кагда полубог выше- под питание вторично пешком хаживал, а духовенство В любое время был некогда и внимания на сына не обращал. Ростом и статью Ваня совсем не выделялся, ей-ей и силой и умом тожественный не на первых равнялся. А недавно раз попал он в автомобильную аварию и стал опосля этого мучительно заикаться. И друзья верные не заводились около него никак, и даже школьные товарищи не желали брать его к себе в компанию. А что касаемо учителей, то тогда быстро просто была беда, потому что с математикой ей-ей с письмом Иван очень не ладил, а физкультуру по состоянию нездоровья частенько он пропускал. И пусть бы семейство около Вани была Лужин, Но школьные остряки переделали её на Лузер. По этой вот кликухе все Ванюху и звали. да иногда и говорили: эй, Лузер, иди, мол, сюда, или: иди-ка ты, Лузер, куда-нибудь отсюда подальше…Раз когда-то однажды, не в давние времена, а в настоящем жил разумеется был бизнесмен 1 денежный по имени чин Саныч. И был около него дитя один пятнадцатилетний Иван.
Во всём-то голыш Иванушка терпел неудачу. начинать не везло ему в жизни – хотя плачь! Мамочка его умерла, Кагда витязь выше- под питание опять пешком хаживал, а духовенство В любое время был некогда и внимания на сына не обращал. Ростом и статью Ваня окончательно не выделялся, желание и силой и умом одинаковый не на первых равнялся. А недавно раз попал он в автомобильную аварию и стал опосля этого мучительно заикаться. И друзья верные не заводились около него никак, и даже школьные товарищи не желали брать его к себе в компанию. А что касаемо учителей, то тогда быстро просто была беда, потому что с математикой истинно с письмом Иван очень не ладил, а физкультуру по состоянию нездоровья частенько он пропускал. И добро бы семейство около Вани была Лужин, Но школьные остряки переделали её на Лузер. По этой вот кликухе все Ванюху и звали. да иногда и говорили: эй, Лузер, иди, мол, сюда, или: иди-ка ты, Лузер, куда-нибудь отсюда подальше…
И вот недавно раз, в полнолуние видеть либо в ненастье, надумал духовенство его чин Саныч обвенчаться во дальнейший раз. А что? приказывать – сделано. Взял, верно и женился. Приводит папаня в лачуга молодую свою жену и сынишке её представляет. Так, мол, и так, заявляет, отрок, прошу-де приохотиться к кому-чему и возвышать супругу мою Веронику Арнольдовну. Это, добавляет, твоя ныне мама, да что слушайся её во всём и уважай.
Глянул аристократия Иванушка на свою, стал быть, мачеху, и недавно в один присест она ему не понравилась. Вот не пришлася по душе и всё тут! Не преимущественно была она вообще-то и молодая, добро бы кра-сивою казалася и взаправду. Это быстро что да, то да. Только не добрая около неё была красота, а вроде как злая. От первого брака около неё тожественный дитя оказался, на год Ивана постарше, по имени Эдгар. Парниша он был толстый, дерзкий и в манерах своих развязный.
Что поделаешь, вздохнул с тоскою Ваня – пара он ведь и глотать брат, нечего тогда впустую хныкать так точно стонать…
И стали они вчетвером населять там, поживать так добра вдобавок наживать. Ваня про себя удивляется немало: вроде, думает, и добра-то около нас весь достаточно, а оно всё не наживается ни под каким видом ей-ей не наживается. Папаня целый на службе пропадает, денежек побольше зарабатывает, и оттого барахла около них всякого откровенный навалом, а добра-то, гляди, как бы и не добавляется. Домина их полная чисто чаша, а папику всё, понимаешь, маловато.
Откуда ж Ванюше было знать, что рот алчности имуществом приобретённым не забивается. желание ведь от его коли-чества как только сильнее и сильнее разгорается.
А эта учитель Верана (так стал Ваня мачеху зa глаза называть) тожественный всегда была занята. Только не на службе и не на работе, а собою. То около неё, глядишь, маникюр некоторый с педикю-ром, то сауна с солярием, а то фитнес-клуб, или же презентации с раутами. Приёмного своего сына за его отсталости, заби-тости и, как она говорила, дебильности энергичная мачеха потворствовать просто не могла. верно и сыночек её, Эдгашка сей гад-кий, тожественный маманьке брата сводного тратить помогал. лишь что Ванята сделает не так, как Эдгашка уже тогда как тогда нари-совался. А ну, кричит, глупый ты дурак, убирайся скорей отсюда, а то, дескать, как дам вон тебе в ухо!.. А что, и давал. Затрещин немало, тычин, щелобанов… Бывало, и особой ми-лости брательник от него удостаивался – пинка ногою под зад. Ага. начало Ваня пробовал было папаше о притесне-ниях сих жаловаться, Но от тово толку иногда столько, как от бросанья об стенку горохом. Отстань, отмахивался от заики папаня – не понимаю я твою бормотню, иди, начинать вон, гуляй!
Ваня и уходил бросать не солоно хлебавши.
А после полгода этаких истязаний прознал он про Верану страшную одну тайну. Оказалося, что мачеха его прекрасная на самом деле ведьмою была ужасною. Да-да! А узнал об этом Ваня в лоск случайно.
недавно он в уголке своём копался и пузлу тихо собирал. И внезапно он слышит – Верана с Эдгашкой тихо переговариваются.
Верана говорит тихо:
–Надо нам этого дебила первым со свету сжить! А после и папашку Сашку зa ним отправить. Хоп – и все его денежки будут наши!
А Эгашка посмеялся вполголоса, а после и спрашивает:
–А как ты, мамаша, дурака этого Ивашку, хочешь угробить? Он же домосед конченный и никуда, исключая школы, не выходит. А дома, я да полагаю, умилять этого идиота невозможно – нас кроме заподозрят…
–Да имеется около меня 1 постоянный способ, – Верана отвечает одинаковый вполголоса, – Отправлю я его к своей сестре. Она тожественный ведьма, только живёт в другом измерении. До тово она злая согласен коварная, что её боюсь даже я. А что бы Ивашку к ней в лапы отправить, я его в цирк чистить пообещаю или же на аттракционах там покататься. Он и раньше меня об том умолял, согласен я ему всё отказывала.
Похихикали Верана со своим отпрыском заговорщицки, правда и удалились восвояси. А после мачеха Ваньку к себе вызывает и непривычно ласково ему наказывает:
–Ванечка, мимоходом ты мой, золотенький! Возьми-ка, дружо-чек, мой велосипедик разумеется и поезжай на нём к сестричке моей младшенькой. Возьми, пожалуйста, флэшечку около неё с важной одной информацией. разумеется назадик и возвращайся. Ага?
Ох, и испугался тогда Ваня! Всё, думает, вот и кирдык мне на-стал! противиться мачеху он ведь не мог, потому что ужасно её боялся. «Ну а если пойду я, гораздо меня посылают, – мозгует в отчаяньи выше- бедолага, – то там и могила мой найду момен-тально. тово и гляди, еще раз живьём меня съедят!»
Надо, смекает он, из дому скорее бежать…
–Так вот, – продолжала его Верана поучать, – проедешь по шоссеюшке километриков пять и свернёшь в этом местечке на дороженьку небольшенькую. Увидишь там полюшко ско-шенное, дружочек. А зa полюшком тем точный осиночка растёт в три обхватика…
И она на смета пути Ване показала.
–Положишь велосипедик рядышком на земелюшку, – всё больше и больше ведьмочка лапшоночки на ушки Ваню-шечке навешивает, – а непосредственно три разика осиночку и обойди. ей-ей гляди, не по солнышку иди-то, а супротив солнышка обяза-тельно. А Кагда будешь идти, то не просто да иди, как бол-ван, а стишочки вот эти громко почитай. Я тебе написала их тогда на бумажечке. Вот какие стишочки…
Прокашлялась Верана и тоненьким голосочком продекла-мировала необыкновенный 1 куплет:
Вкруг осины я ступаю
Не кричу и не молчу
И чудесно попадаю
гораздо изо всех сил я хочу.
–И ты, Ванюшенька, окажешься в таком местечке чудес-неньком, что не сравнится с ним даже и Диснейлендик. По-нял ты меня, милочек?
Ваня кивнул машинально.
–Вот и славненько! – обрадовалась злой коварная, – А сейчас ступай, голубочек выше- сладенький, давай-ка, ага, ступай-кай!
сам по себе не мой вышел Иван из дому, сел на велосипед, правда и поехал по тротуару. «А гораздо мне бежать-то? – думает он печально, – куда ни кинь же найдут конечно обратно вернут. Эх, пропала моя головушка бедная! Придётся, видно, и действительно к осине той ехать…»
А тогда он смотрит – старушка какая-то с ног бросать бряк-нулась. И подняться-то на ноженьки ни за какие благополучия она вишь не мо-жет. Слезает тут Иванушка с велосипедного седла и упав-шей бабушке встать помогает. Помог, значит, а самостоятельно радуется почему-то и улыбается. И она тожественный ему улыбнулася приблизительно ласково, спасибочки парнишечке сказала, истинно и пошла гораздо ей было надо.
после ехал выше- Ваня пропускать православного храма. Глядь – бомжик известный замызганный руку к нему тянет. А собственными глазами некрасивый такой, грязный ужасно, и воняет от него не знамо непосредственно как. Хотел было Иванушка пропускать прежде про-ехать, Но после передумал и с велика слез. И хотя довольно-таки противно обонять ему было вонищу, Но он в кармане всё же порылся и дал чуток мелочи типу тому нечищеному. А это мурло поганое дарителя даже не поблагодарило: хмык-нул только нищий и рожею больше набычился.
Едет Ванята себе далее, по тротуару петляет, прохожих объезжает, и таким способом черты города он вскорости достигает. Смотрит – светофор впереди красным оком заси-ял. Что ж, подождать горсть надо. Ну, он вновь слез с коня своего железного, стоит себе, постаив