Морожены песни

морожены песни В прежне время к нам заграничны корабли приезжали зa лесом. От нас дубрава увозили. Стали и песни увозить.
Мы до той отверстие и, в толкать не брали, что дозволительно песнями торговать.
В нашем обиходе песнь неутомимо живет, завсегда в ходу. На работе песнь — подмога, на гулянье — для пляса, в гостьбе — для общего веселья. что бы песнями торговать — мы и в уме не держали.
Про это занятие стоит объяснительно обсказать, что бы сказанному убеждение была. Это не выдумка, а да процесс было.
В стары годы морозы жили градусов на двести, на триста. На моей памяти доходило до пятисот. Старухи сказывают — до семисот бывало, так мы не непомерно верим. Что не при нас было, того, может, и совсем не было.
На морозе всяко вокабула как вылетит — и замерзнет! Его не слышно, а видно. около всякого болтовня мой вид, мой цвет, мой аристократия Мы’ по льдинкам видим, что сказано, как сказано. если небывалое кака али заделье — это, значит, деловой диалог — ко дворам несем, дома в тепле слушам, а то на улице в руках отогрем. В морозны деньки мы при встрече шапок не снимали, а перекидывались мороженым словом приветным. С той отверстие повелось говорить: словом перекидываться.В прежне время к нам заграничны корабли приезжали зa лесом. От нас роща увозили. Стали и песни увозить.
Мы до той отверстие и, в толкать не брали, что дозволено песнями торговать.
В нашем обиходе песнь ежеминутно живет, завсегда в ходу. На работе песнь — подмога, на гулянье — для пляса, в гостьбе — для общего веселья. что бы песнями торговать — мы и в уме не держали.
Про это случай должно объяснительно обсказать, что бы сказанному вероисповедание была. Это не выдумка, а да труд было.
В стары годы морозы жили градусов на двести, на триста. На моей памяти доходило до пятисот. Старухи сказывают — до семисот бывало, ей-ей мы не разительно верим. Что не при нас было, того, может, и окончательно не было.
На морозе всяко выражение как вылетит — и замерзнет! Его не слышно, а видно. около всякого болтовня мой вид, мой цвет, мой аристократия Мы’ по льдинкам видим, что сказано, как сказано. если весть кака али заделье — это, значит, деловой диалог — к себе несем, дома в тепле слушам, а то на улице в руках отогрtем. В морозны деньки мы при встрече шапок не снимали, а перекидывались мороженым словом приветным. С той отверстие повелось говорить: словом перекидываться. В морозны деньки над Уймой морожены болтовня веселыми стайками перелетали от дома к дому конечно после улицу. Это наши хозяйки новостями перебрасывались. Бабам бес новостей дня не прожить.
недавно около проруби сошлись наша Анисья разумеется сватья за реки. Спервоначалу соглашаться говорили, болтовня сыпали гладкими льдинками на снег, конечно покажись Анисье, что сватья сказала кисло слово. По льдинке видно.
— Ты это что? — кричит Анисья, — како выражение сказала? Я хошь ухом не воймую, так глазом вижу!
И пошла, и пошла, ну, стоймя бес удержу, до потемни сыпала. Сватья одинаковый не отставала, как подскочит (ее злостью подбрасывало) так как начнет переплеты ледяны выплетать. Слова-то — все дыбом.
А Кагда зa кучами мерзлых слов побратим дружку не следовательно стало, разошлись. Анисья дома свекровке нажалилась, что сватья ей всяких кислых слов наговорила.
— начинать и я ей навалила, только бы теплого дня дождаться, оно хотя и задом прежде начнет таять, желание ее, ругательницу, насквозь прошибет! Свекровка-то ей говорит:
— Верно, Анисьюшка, быстро вот как вероятно твое слово. И действительно они горлопанихи на том берегу, просто страсть! Прошлу зиму я отругиваться бегала, маловато не день ругалась, что бы всю-то деревню переругать. Духу не переводила, едва стругалась. Было на уме вторично часик-другой поругаться, желание опара на пиво была поставлена, боялась, если не перестояла. Посулила опять на спутье забежать поругать.
А малым робятам забавы нужны — матери потаковщицы на улицу выбежат, наговорят круглых ласковых слов. Робята ласковыми словами играют, болтовня блестят, звенят музыкой. зa сутки плеяда ласковых слов переломают. начинать конечно матери на ласковы болтовня для робят устали не знают. А деъкам перво тяжба песни. На улицу выскочат, от мороза подол на голову накинут, затянут песню старинну, длинну, с переливами, с выносом! песнь мерзнет колечушками тонюсенькими-тонюсенькими, колечушко в колечушко, отсвечиват цветом каменья драгоценного, отсвечиват светом радуги. Девки из мороженых песен кружева сплетут верно всяки узорности. чертог по переду место улепят согласен увесят. На вершина затейно речение с прискоком скажут. По краям частушек навесят. Где беспрепятственно площадь окажется, приладят изречение ласково: «Милый, приходи, любый, заглядывай!» Нарядно нашей деревни нигде не было. Весной песни затают, зазвенят, как птицы каки невиданны запоют!
С этого и повелась занятие песнями. недавно шел заморской купец, он зиму проводил по торговым делам, нашему языку обучался. Увидал украшенье — морожены песни — и начинать от удивленья ахать истинно руками размахивать.
— Ах, ах, ах! Ах, ах, ах! Кака распрекрасна интересность диковинна, бес всякого береженья на само опасный помещение прилажена!
Изловчился торговец разумеется отломил кус песни, думал — не видит никто. Да, не видит, как же! Робята со всех сторон слов всяческих наговорили, и начинать в него швырять. торговец спрашиват того, который с ним шел: — Что зa штуки колки каки, чем они швыряют? — Так, пустяки.
иностранец и «пустяков» набрал охапку. Пришел домой, где жил, «пустяки» по полу рассыпал, а песню осматривать стал. песнь растаяла желание только в ушах прозвенела, а «пустяки» на полу одинаковый растаяли верно за-поскакивали кому в нос, кому в рыло. Купцу гонка сделали, что бы таких слов в избу не носил.
Иноземцу загорелось песен назаказывать: в свою страну завезти на полюбование разумеется на прослушанье.
Вот и стали песни поручать так точно в особы ящики складывать (таки, что термоящиками прозываются). Песню уложат так точно обозначат, которо — перед, которо — зад, что бы с другого конца не начать. Больши кучи напели. А по весне на пароходах и отправили. Пароходищи нагрузили до труб. В заморску страну привезли. Народу любопытно, каки действительно морожены песни из Архангельскова? подмостки набили полнехонек.
Вот ящики раскупорили, песни порастаяли желание как взвились, так точно как зазвенели! конечно дальше, ей-ей звонче, истинно и все. человеки в ладоши захлопали, закричали: — Еще, еще! внимать хотим!
желание ведь обещание не воробей, выпустишь — не поймать, а песня, что соловей, прозвенит — и вся тут. К нам письма слали и заказны, и просты, и доплатны, и депеши одну зa другой: «Пойте больше, песни заказывам, пароходы готовим, казна шлем, упросом просим: пойте!»
если монета шлют, значит, не обманывают. Наши девки, бабы и старухи, которы в голосе, — все принялись песни тянуть, морозить.
Сватьина свекровка, ну, та сама, котора отругиваться бегала, одинаковый в песенно мастерство вошла. Поет желание песенным словом помахиват, а песнь мерзнет, как белы птицы летят. Внучка старухина около бабки подголоском была. Бабкина песнь — жемчуга желание брильянты-самоцветы, внучкино вторенье, как изумруды. Девки поют, бабы поют, старухи поют. песнь делам не мешат, близко с делом идет, взятка дает.
Во всех кузницах стукоток, брякоток стоит — ящики для песен сколачивают.
Мужики бороды в стороны отвернули, с помешки что бы бороды слов не задерживали.
— Дакосе и мы их разуважим, свое «почтение» скажем. Ну, и запели! Проходящи пропускать сторонились от тех песен. Льдины летели тяжело, Но складно. Нам забавно: пето не для нас, быть настороже не нам.
Для тех песен особи ящики делали и действительно большущи, что только-только в улице поворачивали. К весне мороженых песен больши кучи накопились.
Заморски купцы приехали. монета платят, ящики таскают, на пароход грузят и говорят: — Что действительно тяжелы сейгод песни? Мужики бородами рты прикрыли, что бы смеху не было слышно, и отвечают:
— Это особенны песни, с весом, с особенным уважением в почтение ваших хозяев напеты. Мы их завсегда оченно уважам. как к слову приведется, отдельный раз говорили: «Кабы им ни дна ни покрышки». Это-то, по-вашему, вероятно — только хорошего желам. да около нас испокон века заведено. да всем и скажите, что это от архангельского народу преимущественно уважение.
Иноземцы и обрадели. Пароходы нагрузили, флагами обтянули, в музыку заиграли. Поехали. восвояси приехали, безотлагательно афиши и объявления в газетах крупно отпечатали, что от архангельского народу преимущественно внимание заморской королеве: песни с весом!
правитель и королева ночь не спали, рано задним ходом .в балаган забрались, что бы хороши места захватить. Их знакома сторож пропустила.
Вот ящики поставили и все вместе раскупорили. Ждут. Все будущий подались, что бы ни одного болтовня не пропустить. Песни порастаяли и начали звенеть. На что заморски хозяева нашему языку не обучены, а поняли!