Портрет

между удивительно красивых лугов Мифлании, между ее пахучих соцветий и шумных деревьев скромно приютился скрупулезный домик. Его жительница Муна нить одиноко, ее единственными друзьями были прекрасные луговые цветы. Муна понимала, о чем шепчутся растения. Она почасту садилась торчмя в траву и, закрыв глаза, грелась на солнышке. Девушку любили и цветы, и деревья. Колоски ласково льнули к ее ногам, ковыль укрывал ее пушистым покрывалом, колокольчики наигрывали Муне удивительные мелодии, а светлый клевер нашептывал сладкие сказки. Каждая травинка, отдельный цветок старался действительно в любви этой девушке. Муну любили зa доброту и заботу и невыносимо желали ей счастья, от всей цветочно-травяной души.
В 1 душистый пир Муна вышла на полянку полюбоваться закатом. Она легла на покрывало, ласково сотканное колосьями и ковылем, смотрела на бог и внезапно закрыла глаза.
— Чьюить, думаешь, это она, та самая Графиня?между удивительно красивых лугов Мифлании, между ее пахучих соцветий и шумных деревьев скромно приютился тщательный домик. Его жительница Муна нить одиноко, ее единственными друзьями были прекрасные луговые цветы. Муна понимала, о чем шепчутся растения. Она почасту садилась откровенный в траву и, закрыв глаза, грелась на солнышке. Девушку любили и цветы, и деревья. Колоски ласково льнули к ее ногам, ковыль укрывал ее пушистым покрывалом, колокольчики наигрывали Муне удивительные мелодии, а светлый клевер нашептывал сладкие сказки. Каждая травинка, круг цветок старался действительно в любви этой девушке. Муну любили зa доброту и заботу и непроходимо желали ей счастья, от всей цветочно-травяной души.
В 1 душистый сумерки Муна вышла на полянку полюбоваться закатом. Она легла на покрывало, ласково сотканное колосьями и ковылем, смотрела на бог и внезапно закрыла глаза.
— Чьюить, думаешь, это она, та самая Графиня?
— Чьюить, чьюить, я уверен. Посмотри, как любят ее цветы, травы и деревья. Природа отзывчива к тому, около кого бьется в груди доброе сердце!
— Значит, она может спасти нашего Графа! начинать добро бы бы попытаться! Чьюить!
— Чьюить, чьюить, а если она не захочет, что тем временем делать?
— От предначертанного не убежать! Муна должна знать… — начал, было, воробей, сидящий на ветке, дающей Муне любезно свою тень.
— о чем я должна точно знать о чем вы говорите? – женщина открыла глаза и пристально посмотрела на двух серых разбойников-воробьев, которые озадаченно болтали на ветке.
— Мы не знали, что Вы понимаете диалект птиц, Ваша Светлость. Вы должны начинать с нами. Вас ждут важные дела!
Муна приподнялась, опираясь на локоть. Она была уверена, что вздремнула и увидела чудный сон. Но нет – вот они, эти маленькие болтуны. Сидят, как ни в чем не бывало, конечно снова и настаивают на чем-то!
— Графиня? Какая из меня графиня? – засмеялась Муна звонким, как ручеек, смехом. – начинать и насмешили! На меня не то, что граф, ни 1 порядочный лицо не посмотрит, — и малолеток перестала надевать веселой.
Озорные воробьи переглянулись посреди собой и сели на плечи к Муне.
— Ваша Светлость, Вы многого не знаете! Ваша счастье – спасти одного прекрасного человека, — заговорил инициатор болтун, сидящий на правом плече Муны.
— Когда-то в благородной семье родился прехорошенький мальчик. Рос добрым, умным, воспитанным малышом. Но Кагда ему исполнилось двадцать лет, с ним стали случаться чрезвычайно странные вещи! как только зажигались звезды на небе, дворянин быстро убегал в самую высокую башню своего замка и…
— Ну, хватит, хватит! – перебил своего друга дальнейший воробей.
— Муна, Вы должны начинать в замок, кто стоит на самой высокой горе, зa Кристальным озером.
Кристальное озеро было самым красивым озером в этих краях. Его вода была синей, как кристалл сапфира, а вид гладкой, как зеркало. около озера возвышались горы, около озерных берегов росло много прекрасных цветов. Особенными между них были колокольчики, синие, как озерная вода. По утрам цветы спали, а как только на небесном покрывале появлялись звезды – колокольчики поднимали свои звоночки и тихонько наигрывали:
Тиль-ри-ли, тиль-ри-ли,
У нашего линия снедать тайна
И таинство сия не проста:
Придет некогда Графиня –
Оживут краски холста!
Воробьи-болтуны суетливо прыгали около Муны, наперебой пытаясь убедить девушку, что ей просто надо начинать дружно с ними. Муна окончательно ничто не поняла, Но сказала:
— Я отправлюсь с вами, мои глупенькие друзья. Но если вы мне не расскажете по дороге, что происходит с вашим Графом, я не ступлю дальше вон тово куста!
Так они и шли пропускать зеленых лугов, между ярких соцветий. Воробьям тем не менее пришлось раскрыть Муне все секреты, или же не все…
А тем временем наступала ночь в Мифлании. В самой высокой башне замка на скорбь зажегся свет. Стройная пример поднялась в башню. Это был дворянин – нарядный ранний мужчина. Комната, в которой он жил по ночам, была донельзя необычной: везде в ней горели свечи, от чего она зажигалась мягким светом. На стенах висели картины в золоченых рамах. Это были портреты незнакомой девушки. На всех портретах она была разной: то улыбалась, то грустила. Но это была она, прекрасная незнакомка, о которой днями и ночами думал Граф. Каждую ночь он брался зa кисти, краски и холст. Какая-то неведомая держава двигала его руку, и на холсте появлялась милая смех и угрюмый воззрение незнакомки. дворянин был как завороженный: он рисовал и рисовал портреты девушки, а потом, с первыми лучами солнца, Кагда ночная тьма отступала, дворянин вешал картину на стену и, якобы очнувшись ото сна, не мог понять, что зa прелестное изделие смотрит на него с картин.
— Вы, Муна, особенная. – сказал воробей. – Живете между цветов и деревьев и не ведаете, что Вам предназначено зимовать в замке на самой высокой горе!
— Но почему вы думаете, что на тех портретах – я?
— А потому что…
— А потому что, — перебил своего друга дальнейший болтун, — мы видели портреты, которые рисует выше- Граф! На них Вы, Муна! Вы! Все живое в этой округе знает легенду о доброй девушке, которая живет вместе с растениями и животными, и которой судьба снять чары с Графа!
— Пойдемте, Муна. Мы уверены, что это Вы, та самая сужденная Графу.
— А если я не пойду, если я не та, на кого вы надеетесь? Что тогда?
— тут выше- дворянин умрет! Чары на нем уже приблизительно пять лет. В сутки своих именин выше- дворянин получил в дар качество роз. между этих цветов был 1 необыкновенный. Это была синяя роза. Она да маняще пахла и привлекала своим глубоким цветом, что выше- дворянин не удержался и вдохнул запах синей розы. разом с ароматом в него вошло и заклинание, оставленное чародеем Мифлании:
«Будешь красивым и богатым, Но симпатия свою будешь отыскивать только между красок и кистей!».
С тех пор удрученный дворянин чуть не пять годов рисует по ночам портреты одной и той же девушки. Но который она и где ее искать, увы, не знает никто.
— Но только не мы с тобой! Чьюить! – чирикнул невежда разбойник.
— если не придет та, что может спасти его, дворянин погибнет. Поторопимся, Муна!
И вновь девушка, а на ее плечах чета воробья отправились в путь.
Шли они, шли, и снова ночь опустилась на удивительный грань Мифлании. Воробьи провели Муну сквозь картинный парк, сквозь поле к Кристальному озеру. А на самой высокой кручина возвышался белоснежный дворец с башнями. Муна увидела аристократия в последнем окне самой высокой башни.
— Я готова. Мое душа говорит, что я должна торопиться. Пойдемте, мои маленькие друзья!
Когда отчаянные путешественники поднялись на гору, накануне ними лежала длинная стезя к замку.
— ныне госпожа, Вы должны начинать сами. Мы не можем приличествовать с Вами. Это Ваш конец и Ваша судьба.
Воробьи попрощались с девушкой и пожелали ей смелости.
— Помните, что бес Вас дворянин погибнет. Вы – женщина с портретов, которые он рисует. Вы – его Графиня, — сказали маленькие болтуны и растворились в темноте.
— начинать что ж, во всех историях герои спасают героинь. А в этой все наоборот. Значит, выше- полубог особенный, если мне надо его спасти. – промолвила Муна, вглядываясь в темноту вокруг.
Она пошла будущий по дороге несмелыми шагами. Где-то издавали звуки совы, пугая девушку. иногда ей казалось, что деревья, склонившиеся над ее головой и цепляющие ее ветвями, хватают ее человеческими руками. Девушке было адски очень направляться одной в темноте. Но аристократия в окне комнаты черта давал ей надежду.
И вот, Кагда Муна добралась до замка, предварительно ее глазами оказалась огромная башня. малолеток искала двери, в которые дозволено было войти, Но безуспешно: вся каланча была просто намертво заплетена зеленым плющом. И как Муна не сражалась со злобным растением – оно не желало бросать ее в башню! малолеток пыталась уговорить плющ смилостивиться и раскрыть ей двери, Но плющ вторично плотней закрывал своими ветвями всю башню.
Муне шиш не оставалось делать, как убавлять руками противного зеленого врага! Она изодрала все руки в кровь, растрепала свои длинные волосы, Но плющ оставался непобедим. малолеток в отчаянии присела на ступени около башни и стала горько плакать, глядя на знать в окне на вершине башни:
— Простите, я очень не знаю Вас, Но я хочу Вам помочь. Я думаю, Вы да же одиноки, как и я. Но я живу в окружении цветов и деревьев, а Вы – будто бы в тюрьме, которую охраняет злой плющ!
И в это мгновение суровое растение решило умилосердиться над девушкой. Плющ стал отодвигать свои листья, и неожиданно неуклонно зa спиной Муны открылась дверь. женщина вытерла слезы, поблагодарила плющ и ступила в темноту замка.
Внутри было темно и страшно. Но храбрая женщина упорно шла вперед. Муна стала бунтовать по лестнице в ту самую комнату, где был виден свет. осторожный поднявшись наверх, она остановилась около приоткрытой двери. Муна увидела высокого Графа. Он стоял около мольберта спиной к ней и рисовал. И тогда женщина поняла, что с холста линия на нее смотрит… она!
— Значит, воробьи были правы, — подумала Муна. Вернее, подумала вслух.
Мгновение – и дворянин выронил стиль из руки и обернулся.
— Это Вы! Я В любое время знал, что как только посмотрю в Ваши глаза, единым духом узнаю Вас! Вы ведь станете моей Графиней?
Граф подхватил свою Графиню на руки и кружил по комнате. Во всем замке был слышен их громкий смех. А в окошко заглядывали пара воробьев, тех самых болтунов, которые нашли Графиню, добрую девушку Муну. Они уютно примостились на ветке дерева и чирикали от радости зa их хозяев.
Ну, а на всех портретах, висящих на стенах, исчезло образ Муны, зато на место него появились натюрморты цветов: луговых, полевых и садовых. И только на мольберте остался холст, на котором появилась чудесная головка – на резном балконе белого замка на самой высокой горесть стоят счастливые дворянин и Графиня, а между зеленого плюща, покрывающего замок, днесь растут разноцветные полевые цветы…