Как Яваха на турнире жениховский степень добыл.
Впереди, среди зданиями не мало измельчавшими, Но блеску отнюдь не потерявшими, показалася большущая квадратной формы площадь. Яван, Бравыр и вся честная индустрия на ту сторону середь народного скопища пробралися и видят такую вот картину знатную, для себя очень приятную: около площадки с песком, умышленно следовательно для боёв приготовленной, много разношёрстной публики собралось. Черти и чертовки на табуретках кучно сидели, шумно очень галдели и зрелища нетерпеливо дожидалися. А на самой площадке и около неё большая гурьба здоровенных сгрудилась бугаёв, не иным способом как бойцов, бравых видом и рослых молодцов.
–Ну и женихов понаехало! – возмутился голосисто Бравыр. – Ишь, бездельники, понапёрли! Хэт! как неуклонно мухи на мёд. правда что ни лицо – то конченный урод!..
Подойдя опять поближе и распихав зевак, полный стеной около площадки стоявших, они к концу к месту сборному пробились и на площадке той очутились.Как Яваха на турнире жениховский степень добыл.
Впереди, среди зданиями не мало измельчавшими, Но блеску отнюдь не потерявшими, показалася большущая квадратной формы площадь. Яван, Бравыр и вся честная индустрия на ту сторону середь народного скопища пробралися и видят такую вот картину знатную, для себя очень приятную: около площадки с песком, умышленно следовательно для боёв приготовленной, много разношёрстной публики собралось. Черти и чертовки на табуретках кучно сидели, шумно очень галдели и зрелища нетерпеливо дожидалися. А на самой площадке и около неё большая гурьба здоровенных сгрудилась бугаёв, не на другой лад как бойцов, бравых видом и рослых молодцов.
–Ну и женихов понаехало! – возмутился неистово Бравыр. – Ишь, бездельники, понапёрли! Хэт! как неуклонно мухи на мёд. разумеется что ни лицо – то конченный урод!..
Подойдя вдобавок поближе и распихав зевак, полный стеной около площадки стоявших, они под конец к месту сборному пробились и на площадке той очутились.
–Ну что, Буйволина – бывай! – Бравыр Явану по могучему плечу хлопнул и пробурчал грубовато. – Удачи тебе я не желаю, потому как лично в начинать махалове победить хочу зело, ну… согласен быстро как предназначение повернёт. Надеюсь, она нас лбами с тобой не сведёт…
Тут они и разошлись. И как раз в это самое время вся толпа женихов громадных порасступилася, и в кругу судейская, нужно думать, войско появилася. Три дородных строка в одинаковой полосатой одёже и со строгими выражениями на рожах в свистки громкозвучные засвистали и к тишине причинность возможной всех присутствующих призвали. А 1 из судей, по всему видеть что старшой, потому как был он очень большой, тонким внезапно голосом завопил:
–Па-а-прашу уважаемых женихов не хлопотать и на регистрацию конечно жеребьёвку заявиться!..
А этих самых женихов не менее чем сотня тама была. Оглядел их Ваня со вниманием и ни одного слабака по виду не обнаружил – все были как на подбор: плечистыми желание мускулистыми, загорелыми правда закалёнными, с лицами очень твёрдыми, грубыми и суровыми – очевидно, что на всё готовыми. Один-другой был бес рогов, Но в главный массе чернь был скоро рогатый, а впридачу к тому вдобавок и усатый, а кое-кто даже бородатый. около некоторых рога торчали, как около баранов, около других – как около козлов, а около третьих – как как около туров. Импозантные были всё натуры… зa малым исключением, одеты могучие бойцы были скромно, непритязательно, бес лишней роскоши: в плащи, повязки, штаны ей-ей хитоны. Очевидно, гордиться блестящим платьем середь них почиталось неприличным и дурным тоном. да что Яван со своей разношерстной кодлой ничем вероятно в этой дюжей толпе не выделялся – равным между равных он там казался.
А и неплохо – кому, скажите, ловля казаться лохом?
Вскоре и Яванова очередь извещать себя подошла. как и прежде, Бравыру представляясь, он себя Буйволом назвал, а откуда он родом – не сказал. Заявил, что, мол, прибыл издалече, потому как в знании местной географии похвастать ему было нечем, и акромя Козьего острова нефига было и сказать. верно и Кагда ему о том было разузнать?..
Только и да сошло – видеть везение полосой пошло. Записали возница как Буйвола Широкие Плечи, грядущего, стало быть быть, издалече. И попался ему судьба первым биться. Все Явановы спутники такому номеру стали дивиться, говорят – не иным способом нам свыше примета в ём: сразу всех как вкушать тогда и побьём!.. желание только и супротивнички не лыком были шиты: тёрты все были верно биты, в боях закалёны, а в битвах умудрёны. Вона какие все грозные!
Поединки предстояли сурьёзные.
Среди прочих бойцов 1 чуть один заметно в худшую сторону выделялся. Телосложения он был не ахти какого, зато гонору – хотя отбавляй. Сам-то с виду кривляй так вихляй, манерами очень обходительный, а лицом – презрительный. И одет он оказался слишком быстро роскошно и от других отлично, что для звания бойца не совсем-то было прилично.Только чуть жеребьёвка завершилася, как энтот хлюст глас неожиданно возвысил и всеобщего внимания к персоне своей попросил.
–Я, – говорит, – исходя из наших вековых традиций, не желаю собственноручно здесь возиться и взамен себя поединщика сильного выставляю, коего почтенной публике и представляю. Вот он – прошу тревожиться и жаловать!..
И в этот момент неожиданный такая с трибун на арену спустилася громила, что откровенный вилы! с трудом не с самого Сильвана был он ростом, а в ширину-то лишь ли не как в длину! умный же – в точности с бочонок величиною около него была и такая тупая, свирепая согласен страшная, что не приведи боже сойтись с ним врукопашную!
По толпе бойцов ах так жалоба недовольною волною прокатилися. «Это же собственными глазами Бегемовал!..» – шум Ваня услыхал.
–Позвольте представиться! – что поставленным голосом франт тот напомаженный толпе объявил. – Моё прозвище Мерзавл, я с Серебрянного острова главырь, дитя Ужасавла, тамошнего властителя, а сей бояр заместителем моим на начинать турнире назначается. Это душевный выше- амбал – ярбуй Бегемовал! Аплодисменты, аплодисменты, граждане!..
Да опять и расхохотался, скотина такая, остальных женихов таким манером допекая.
–Не положено!
–Нету такого в правилах!
–Ага!
–Ишь же плут какой выискался!
–Сам начинать бейся!
–Не дозволять!
Отовсюда неслись возгласы недовольных женихов. А сей очень фраер, на стульчик, кем-то из его обслуги поданный, сел, ногу на ногу вальяжно закинул, слюною через болезнь цыкнул и взор гордый на орущих злыдней кинул. И рожу опять самодовольную сквасил, халявный жених.
Ну, тогда быстро все, почитай, взбеленилися. К судьям бойцы в ярости подступились, справедливости около них требуя, и да их со всех сторон сдавили, что те, не выдержав напору очевидно, вот чего постановили:
–Поскольку права определять вместо себя другого бойца никого из чертей без невозможно, причинность это кушать традиция наша древняя, не нами кроме установленная, то и главырю Мерзавлу взамен себя ярбуя Бегемовала… определять не возбраняется! Но!..
Тут существенный ценитель сделал паузу, обвёл обступивших его женихов надменным взглядом и гораздо добавил:
–Принимая во уважение предпочтение сего соревнования, мы, нашею судейскою волею, свыше нам дарованною, следующее принцип постановляем: если поединщик битва проиграет, то зa него лично жених должен будит состязаться – желает он тово либо не желает! отрицание же от боя продолжения приравниваться будит к самоей царской фамилии унижению, и этот отказник трусливый, кроме само собой разумеется поражения, приговорён окажется к обламыванью рогов и к выгону зa посёлок взашей! правда будит так, и только так, и по другому никак!..
Мерзавл, то слыша, как только усмехнулся снисходительно и головою гордо кивнул – мол, мне всё едино… Видно, в поединщике своём уверен он был сильно.
А в сей момент на трибунах опять разок шепот разумеется голос поднялися. Глянул Яван ввысь, а с неба некоторый владелец стройный на стуле летательном спускается, а зa ним эскорт внушительная или приземляется. Вот опустились они на арену, и сей шишка горделивый на жёлтый пыль неспешно сходит, толпу женихов насмешливым взором обводит, а после руку поднимает и публике трибунной приветственно махает…
–Управор!
–Управор!
–Сам Управор явился!
–Ангел, не запылился!
–Никак штоль и он-то жених?..
Это все около зашептали уважительно, а кое-кто, как Яван не преминул заметить, и со страхом необыкновенным, и со скрытою даже злобою. Ну, а Управор-то сей настоящий величавый был очень собою; Яван в него даже глазами впился – до тово вишь ему было любопытно взглянуть на столь важную личность, а то до сих пор только что чувствовать о нём ему приходилося, а явный узреть ведь не доводилося… А выглядел этот именитый властитель таково: с Явана почти что важный разумеется такой же в плечах широкий, фигурою страшно сильный ей-ей статный, чуть мнение раскосых его отверстие некоторый был неприятный. И лик около него молодое было вторично и довольно-таки красивое, или что, как и около большинства чертей, наглое такое превесьма и очень спесивое… вдобавок чета внушительных рогов со лба вспять около него изгибалася, верно чёрная толстая волос посреди лопаток по спине его спускалася. Одет же он был просто: тёмно-красное трико ладное Управорово тело облегал