Про задача другое – не такое быстро простое.
И приснился Явану сон… примерно бы он на белом свете, в дому своём отдельном живёт-поживает и в определенный момент от разнообразных дел отдыхает, на печке в тепле лежит и вот чего слышит: Борьянка, жинка его, стоить безуспешно его костерит, орёт, скандалит, горшки в бешенстве бьёт и даже до самой до печёнки муженька свово достаёт. А Ваньке и деться некуда: и храпеть горячность как охота, и слухать женину битва нету мочи. Вот он ворочается, ворочается и напоследок решается… просыпается и твёрдо намеревается жениться бич и наказывать этой ведьме, который владелец тут…
Открыл Яван глаза, спросонья ими лупает, безделица не соображает, а после врубается: фу-ты, думает, хвала богу – этож я опять в пекле обретаюсь, вот кошмарами странными и маюсь! Только что это? Вроде как и на самом-то деле ругань желание словесная гадость откуда-то слышатся… Эге, ей-ей как – видать, дружиннички его ругаются между ночи!..
Быстренько возница в шкуру о ту пору облачается и в общую залу устремляется. Приходит и видит такую картину забавную: полуголый Буривой с пеною около рта на Давгура кидается, так точно его Сильван не пущает и в объятиях медвежьих буяна сжимает. А Давгура Упой с Ужором угоманивают, зa руки его хватая и в драку лезть не позволяя. верно паки и Делиборз впридачу меж ними всеми бегает разумеется гоношится. «И что тогда могло случиться?..» – недоумевает Ванька, бесчинство этот зря.Про задача другое – не такое быстро простое.
И приснился Явану сон… лже- бы он на белом свете, в дому своём отдельном живёт-поживает и в известный момент от разнообразных дел отдыхает, на печке в тепле лежит и вот чего слышит: Борьянка, жинка его, стоить легкомысленно его костерит, орёт, скандалит, горшки в бешенстве бьёт и даже до самой до печёнки муженька свово достаёт. А Ваньке и деться некуда: и почивать горячность как охота, и слухать женину битва нету мочи. Вот он ворочается, ворочается и едва решается… просыпается и твёрдо намеревается побеждать арапник и читать этой ведьме, который владелец тут…
Открыл Яван глаза, спросонья ими лупает, так себ е не соображает, а после врубается: фу-ты, думает, репутация богу – этож я еще раз в пекле обретаюсь, вот кошмарами странными и маюсь! Только что это? Вроде как и на самом-то деле ругательство так словесная гадость откуда-то слышатся… Эге, согласен действительно – видать, дружиннички его ругаются между ночи!..
Быстренько возница в шкуру тем временем облачается и в общую залу устремляется. Приходит и видит такую картину забавную: полуголый Буривой с пеною около рта на Давгура кидается, согласен его Сильван не пущает и в объятиях медвежьих буяна сжимает. А Давгура Упой с Ужором угоманивают, зa руки его хватая и в драку лезть не позволяя. разумеется опять и Делиборз впридачу меж ними всеми бегает желание гоношится. «И что тогда могло случиться?..» – недоумевает Ванька, бесчинство этот зря.
–Что опять зa свара, православные? – поинтересовался он, развитие сутолоки лицезрея. – отчего дуреем?
–Ванюха! Друг!.. – увидев Ваню, воскликнул былой правитель с воодушевлением не мало чрезмерным и, вырвавшись из лешачьих объятий, к предводителю целовать ей-ей целовать полез.
–Один ты меня понимаешь! – внезапно пустил слезу старый. – Э-эх, Ванюша! – и он рожею освирепел и заскрипел зубами. – А эти! Тьфу, гады!..
Принюхался получше Яван, а от Буривоя чем-то приторно-сладким очень разит. «Никак дряни какой наклюкался, паразит?» – он смекает и едва прилипчивого бояра от себя отстраняет.
–Да ты чё, Буривой – напился?! – не на шутку герой возмутился. – Али да само с ума скатился?
– Ну-у! А что? – удивляться тот в позу. – И выпил… Образии немного употребил. будто нельзя?
И по груди себя кулаком брякнул:
–Я прежний царь! Мне всё можно!
–Можно-то можно, – попытался его Яван словами урезонить, – верно в пекле ведь должно осторожно…
Только бывый сей правитель и чувствовать ничто не желает. одновременно он вскипятился и в амбицию, подлец, полез…
–А ты хто такой, – орёт, – что бы здесь мне приказывать А?! Сынок некоторый там… х-хех!.. коровы… Одно добро, что здоровый, а ума-то – п-п-п-р-р-р-! – и нету! Эх ты, бычина-дурачина! требуется же, чего удумал – выучить меня опять вздумал… Ххе-х!
Видит Ваня – толку сегодня от этого обалдуя не добьёшься, как горох об стенку лишь только побьёшься…
–Ну вот чего, твоё бывшее царское величество, – сказал он с виду спокойно, – тута бог, – и он по сердцу себя шлёпнул несильно, – а тута порог, – на дверь рукою он указал. – Не желаешь быть в нашей компании – можешь ко всем чертям ушиваться! владеть не стану. Ты около нас лицо вольный, а с меня и чертячьих выходок довольно.
Повернулся, и пошёл к себе досыпать. Только обидный ему зa старого стало, ведь эдак-то себя водить богатырю расейскому не пристало. «Да-а, – рассуждает про себя Ваня, – дела-а… если навью бурду станешь хлестать, то немудрено и скотиною норовом стать! Ишь как вояку-то нашего понесло – как поглощать башню-то на фиг снесло!»
Пришёл Яван к себе в опочивальню. На душе около него подонки отложился горьковатый, и расположение духа по причине тово сделалось хреноватое. А тогда музычка сладкозвучная и заиграй… И так-то весело она звучала и бесшабашно, что вскорости всё показалося Ване неважным. В 1 миг он успокоился, на мой старый искренний согласие настроился так и плюнул на все эти заморочки со своей высокой кочки. «Да пошёл он, давнишний пень, в баню!» – подумал, засыпая, Ваня.
И так-то крепенько уснул, что проснувшись, подумал, что наверное год уже минул. Нервы стали как канаты около нашего-то Говяды. Вскочил он с постели широкой на резвые свои ножки, с хрустом потянулся, так себе погнулся и в водоем холодный окунулся, а опосля гигиенической этой процедуры вытерся он сухо-пресухо, волосы гребешком причесал, шкуру львиную на тело напялил и стопы свои в общую палату направил.
Пришёл Ваня туда, глядь – а там уже «жаворонок» Сильван восседает, и Давгур с Делиборзом на балконе торчат, городские окрестности обозревая. А вскорости и Упой с Ужором подошли. Одного Буривоя всё нет так нет… Неужто, думает Ваня, старикан и действительно обиделся и дал оттудова ходу? бес её там разберёт, царскую энту породу…
Но напоследок всё же и он пожаловал собственною, как говорится, персоной. некрасивый около него была недовольная такая, мятая превесьма и полусонная…
–Ой, вы простите меня, братцы, – забубнил он виновато, – маху вчерась я дал! как лакомиться обмишурился! И дёрнула же меня бес этой самой образией упиться – начинать ни в содержание бы её не пил, если б знал бы, что могло случиться!.. Поначалу-то она, зараза, очень просто веселит и вроде как голову проясняет, зато потом… последнего розума, гадость такая, лишает…
–А зачем тогда, дурень, пил? – благодетель Давгур в укоры пустился. – разве который насильно её в тебя лил?
–Ой! – сдавил страстотерпец башку руками. – вершина начинать торчком раскалывается. Может, около меня того… мозги оплавились, а? Вот же я архаический урод… начинать таперича ни лекарство в рот…
Яван же зa то времечко скатёрочку раскатал, который чего желал, заказал и сидел себе, кашку с молочком уминая. начинать а Буривойка огуречного рассолу отчего-то попросил: нету, говорит, моих сил, как рассольчику хочется! И немаленький такой жбанчик в 1 мах осушил. А выпив, крякнул, себя по лбу жбаном брякнул и, повеселев заметно, вот чего сказал:
–Прости старого дурака, Яван! начинать не знал я, что чертячье напитки такое забористое! около них там, зa что только ни возьмись, всюду мистификация 1 согласен лажа… Вот, к примеру, вчерась… только, значится, образии я чуток тяпнул, как одновременно на подвиги меня и потянуло. Порешил я слегонца зa чертовками здешними приударить. Ну, в звоночек звоню. Появляются… Две смазливые черномазые чертовочки ко мне заходють. Сами – ха-ха-ха-ха! – чего, мол, изволите и всё такое… Я конечно, не продолжительно думая, их брать – и на кровать! да ёж же ж твою подковырлу! – не бабы они оказалися, ага! – не бабы!..
–Как да Не может тово быть! – все почитай в 1 крик возопили.
–А вот… Хе-хе! – напыжился гордо Буривой. – Нету около них ничего, чего бабам иметь-то положено! Роботы это такие человекообразные, для одной работы только удобные. бес души они – машины…
Все, вестимо, вздыхать разумеется ахать принялися. Только Яван с Сильваном отдых сохраняют и возгласы удивления не роняют…
–Мне, – говорит Ваня, – всё едино. И безвозмездно эти чертовки, в виде любом, мне не надобны, потому что около меня невеста тогда есть.
–А я и раньше ведал, что это нежить, – пробасил Сильван удивлённо, – ужели ж вы то не чуяли, что около них духа внутри нету?
Ну а Давгур с подковырками своими не замедлился…
–Эх же ты закоснелый кобель! – заявил он ехидно и тоном для бояра обидным. – по своему произволу уже кучу веков как не живец, а туда же – девок ловец! Хе-хе-хе! Ты ведь, властитель правителей, нонеча не мужчина – х-хех! Ты самая что ни на употреблять дохлая ныне мертвечина…
А Буривойка как раз кружечку золотую с рассольчиком живительным чуток пригубливал и, такое обида услыхав – раз! – раздавил кружку в руке, будто картонную. конечно не мешкая в охальника этого запустил её в горячах. – Не попал! Промахнулся! Тот-то душегрыз в самое время пригнулся. Пришлося Явану с Сильваном в заваруху возникшую вмешаться и неприятелей успокаивать желание растаскивать… Эх, разуметь же стоит – человеки ведь они, Явахины эти друганы, не очень были сердешные, а в прошлом да и вконец очень грешные; нелегко с ними было побеждать – с такими хотя и не соскучишься, а зато опять как намучишься…
И едва-едва могучие побратимы разошедшихся не на шутку недругов приструнили, как тогда как тогда и Ужавл уже пожаловал. Тихой он сапой заявился, честной компании поклонился, свиток царский вынул и быстро прокашливался было, что бы волю адского владыки заявить, ей-ей тогда Яваха устрожил его перебить…
–Давай-ка, Ужавл, – он сказал, – чуток покороче, а то твоё словоблудие чувствовать нету быстро мочи… Ну, вижу, вижу – не да ты зашёл, не мимоходом, а с заданием новым к нам припёрся, да что в словесных витиеватостях не витай – быстро начинать докладай!
Тот и желать стараться. Так, мол, и так, излагает, его-де царское величество в сугубом неудовольствии апосля первого вашего служения пребывают, а посему, Яван, оне повелевают вот следовательно чего: вскопать клочёчек земельки в течении одного дня, так точно посеять на нём семена некоего нашего растения! да – вещь вроде гороха, называется… м-м-м… невыносимый чертополох… Поутру же нуждаться урожай созревший пожать, плоды собрать, и рацион малую ко двору царскому доставить – на пробу. Очень, дескать, те плоды сладкие, а около царя ведь самочувствие гадкое, вот он и желает чертополошьими ягодками угоститься и душевно, да сказать, подсластиться…
И усмехается, образина, язвительно.
Ну что же, неча тогда ждать легкомысленно ей-ей безуспешно стебаться – надоть в дорога живей собираться! Ваня-то на приготовление скор: палицу схватил, сумку на сторона перекатил – вот он и готов. И тогда внезапно непоседа Делиборз к нему прицепился, как репей: возьми, просит, Ваня, меня, а то я сижу здесь безо всякого дела и тупею. И добавил: ты ж, мол, знаешь – я трудолюбивый умею.
Добро, отвечает ему Ванюха, да и быть, пошли – авось точно пригодишься и для какого дела сгодишься…
Тогда и все бес исключения прочие с ними начинать стали очень охочие. Заявили они категорично о страшном своём желании поразмяться и или земледелием подзаняться. Явану дарить было не с руки. Ладно, говорит он, мужики, только работёнки на всех будит мало – огородик некоторый вскопать лопатой…
И поехали они всей бандой на самоходке куда-то на Ужавловой. Выяснилось по приезде, что на самую на окраину. Заявляются туда, глядят, а тама широкая очень место была, на которой какие-то серебристые штуковины рядами стояли. Навроде детских волчков бес штырей. И большие, и средние, и малые… Оказалося, что в них черти по воздуху летали. Ужавл Яванову команду вовнутрь волчка приглашает, те по сходням туда набиваются и после окошечки круглые окрест озираются.
И Ужавл конечно с ними зашёл. На стульчик малый пред столиком сел, кнопочки какие-то там понажимал, и эта дура – вжик! – в атмосфера и воспарила. Быстро, должен сказать, отчалила – а даже и не закачало!
И стала ихняя самолётина кудысь по небу стремиться. Летят – даже быстрей первый встречный птицы… Поднялись они под очень защитный купол, в проём образовавшийся выпорхнули и кроме полетели на высоте немалой.
–Куда летим-то, Ужавл? – Яван линия пытает.
А тот ухмыляется загадочно и плечами пожимает. вкушать тогда некое местечко, гундит, на островке на одном в окияне. должность непосредственно окаянное, бо нигде более чертополох-то не растёт, а тама – произрастает. На начинать острове почва, оказывается, особая – наилучшим образом под эту культуру приспособленная.
Вот и море-окиян под ними внизу затемнел, деревня такой кроваво-виноцветный и с виду не очень приветный. Летят они над водами теми, летят, в окошки от неча деять глядят, глядят. Кое-кто уже и спать стал… А тогда и вот он, остров. Под ними аккурат. И сверху-то видно, что не маленький, а главное, деревня непосещаемый – начинать ни кусточка паршивого нигде не видать. 1 чёртов песок.
Дрянной, в общем-то, земельки кусок…
Стали они опускаться. Вначале-то всё было тип-топ: плавнеько льстец летучая приспустилася, зато после – дыр-дыр-дыр-дыр! – не говорить что бы гладенько они туда приземлилися. Все пассажиры даже с ног покатилися от неожиданности.
–Ты что это, обормот, – взревел Буривой, стукнувшийся очень головой, – угробить нас хочешь? начинать очень не умеешь везти!
–Ай-яй-яй! Ай-яй-яй! – завопил горе-водила, скорчив жалостливо рыло. – Какая-то вышла незадача. Кажется, не та включилася передача… Самолётина-то старая, ядрёна еёна мать – искони быстро пора бы её менять! И подсунули же, сволочные мрази…
А самолично лючину открытый открывает.
Первым Яван наружу вылез и окрестности оглядел с любопытством. Островочек и действительно не мал-то был: лишь ли не зa линию горизонта он вдаль уходил.
–Это что же, и кушать твой клочок, искусный ты паучок?— Яваха к Ужавлу, усмехаясь, обращается.
–А как же – он самый! – бес в отказ кривится, глядя как Яван дивится. – По нашим-то меркам островок этот очень малышок: версты три только в длину, согласен столько же в ширину. Клочёчек… Хе-хе!
–Да уж, задал ты нам задачу, – чешет Ванюха репу, – а может быть, мы его да само засеем? Чего тут, привилегия слово, копать…
–Э, нет да предприятие не пойдёть, – покачал пальчиком Ужавл, – эдак зерно бескорыстно пропадёть! Оно лишь только на мягком песочке произрастает, а сей гляди – атласистый желание утоптанный… да что, господа, придётся вам в руки по лопате брать верно затевать постепенно копать, а то быстро полудень не зa горами, а мы тогда всё тарами занимаемся разумеется растабарами…
Повернулся Ужавлище к самолётине, в ладоши хлопнул, и в тот же миг лючина снизу открылася, и из неё куль пребольшой вывалился, поболе копны величиною. так впридачу опять не мало лопат наверх мешка свалились. От удара мешковина лопнула, и просыпалось на пыль плод какое-то желтоватое, и действительно на мелкий-премелкий горошек похожеее, Но такое всё сморщенное и вонючее, что Яван, взяв горсть семян, рождать их посчитал зa лучшее. Фу ты, думает, чёртово семя!..
Да быстро копать-то было время. Схватил Яван лопату, копнул разок-другой, кроме остановился и на невспаханное луг воззрился. начинать и ну, начинает он смекать, сей клочёчек вероятно и зa месяц-то не вспахать…
–Ну, господа хорошие – прощевайте! – засуетился тем временем Ужавл. – Вы тогда покамест копайте, а мне это… до базы слетать надо. Проследи тут, Говяда… Кхе-кхе! Завтра поутру ждите – я ворочусь. Работу брать прилечу.
И хотел было, нечистая сила, в самолётину шмыгануть, истинно только Яваха, не будь дурак, зa шкирку его схватил и обратно осадил.
–Ты гораздо это, а?! – гаркнул он голосом прегромким. – Э нет, приятель, да не пойдёт! С нами переночуешь… а то улетишь и поминай как звали. Ищи тебя потом, свищи. Уж, Ужавлик, не взыщи!
Чертишко было залопотал чего-то, завозмущался, Но Ванюха его и вслушиваться не стал, одновременно Сильвана к нему приставил и наказал хитрость под арест взять, а то неровён час – драпанёт с острова, тать…
Взяли Яван со-товарищи по лопате и принялися себе песочек копати. 1 Делиборз, усмехаясь, зa ручку лопаты не взялся, а бегал около правда над товарищами стебался.
Поковырялися яванцы минуток с пяток, на плоды трудов своих оглянулися и огорчились до невозможности. Поняли они, что выполнить в срок чёртову эту работу нету им никакой возможности. Вот стоят они ошарашенные на своей пашне, а в это время Делиборзишко к ним и подгребает, лопату в руки берёт и такую спич ведёт:
–Ну-ка, братаны – посторонитесь! Во как потребно возделывать – подивитесь!.. Кому говорю, к лешему на хрен отойдите! Ой, то есть… начинать да. К Сильвану. Я и имел это в виду. Не толпитесь тогда на виду!
И принялся он постепенно покапывать… Сначала-то небыстро: приблизительно шворк-шворк-шворк-шворк… Всё быстрее и быстрее, быстрее и быстрее: только чик-чик, чик-чик, чик-чик, чик-чик… И тогда как пошёл он лопатою шуровать, что вскорости следовательно его даже не видать… Пылища густая даже тучею поднялась и копуна шустрого напрочь в себе скрыла. начинать как-будто бы некая незримая власть в пыльной той пелене азартно рыла…
Все да непосредственно и обалдели, Кагда увидели Делиборза шустрого в деле. А Ужавл до тово сему редкому зрелищу поразился, паразит, что даже на землю опустился и на редкость сиё зрит.
Челюсть около него да отвисла, будто бы огрел его который коромыслом…
Не минуло и получаса даже, как выше- трудолюбивый весь-превесь островок сплошняком перерыл и вдоль истинно поперёк его перелопатил. Пыльное туман мал-помалу на землю осело, и видят все вот какое дело: идёт-грядёт к ним по пахоте свежевскопанной рылец-молодец, прозрачный аристократия Делиборзушко, соглашаться улыбается согласен усталыми ножками заплетается. Сам-то уже не да проворен и от пыли, как эфиоп, чёрен. чуть глаза, как чета алмаза достаточно светятся, ей-ей зев в белоснежной