Как впервой опасный Двавл Ваньку сходу охмурял.
–Ну дела-а! – воскликнул Буривой, в каком-то изнеможении даже в кресло опускаясь. – И нагнал же на меня страху сей гадский царь! Упаси боже какой крутой-то! Я быстро было думал, что каюк нам пришёл – ан нет, к тому же повоюем…
–Пустяки, дядя Буривой, – ему Ваня отвечает. –Бывает. самонадеянный хотя и боится, а всё и в работа годится. около меня около самого по спине холодом сквозануло, Кагда его величество в мою сторону молнии свои метнул. Умеет, тать, себя преподать – и действительно ведь велик, нечего сказать. Ну, ей-ей популярность те Ра, и твоей, Батя, силе – Ра ведь власть и не таких крутых косила!
–А-а!.. – махнув рукою, возница добавил. – Чего-то я внезапно оголодал. Это меня наверное Черняк напугал. Пожрать хоцца – стойком неймётся!
Да зa столик усаживавется и, невзирая на пылищу осаживающуюся, зa кашу недоеденную принимается. Другие тожественный вкруг стола сели, кой-чего со скатёрки хлебосольной поели, а Упой с Ужором – странное дело! – отказываются…Как впервой хитрый Двавл Ваньку сходу охмурял.
–Ну дела-а! – воскликнул Буривой, в каком-то изнеможении даже в кресло опускаясь. – И нагнал же на меня страху сей гадский царь! Упаси боже какой крутой-то! Я быстро было думал, что каюк нам пришёл – ан нет, паки повоюем…
–Пустяки, дядя Буривой, – ему Ваня отвечает. –Бывает. отважный хотя и боится, а всё и в спор годится. около меня около самого по спине холодом сквозануло, Кагда его величество в мою сторону молнии свои метнул. Умеет, тать, себя преподать – и действительно ведь велик, нечего сказать. Ну, конечно репутация те Ра, и твоей, Батя, силе – Ра ведь власть и не таких крутых косила!
–А-а!.. – махнув рукою, возница добавил. – Чего-то я внезапно оголодал. Это меня наверное Черняк напугал. Пожрать хоцца – откровенный неймётся!
Да зa столик усаживавется и, невзирая на пылищу осаживающуюся, зa кашу недоеденную принимается. Другие одинаковый вкруг стола сели, кой-чего со скатёрки хлебосольной поели, а Упой с Ужором – странное дело! – отказываются…
–Что-то не очень хочется, – говорят удивлённо друзьям, не менее удивлённым. – Может, мы напились так точно наелись, может – упились согласен объелись, а может – мой комната в этом представлении отыграли, и зa тебя, Ваня, верно зa правое наше занятие как могли постояли…
И действительно наверное так! Давгур, тот от холода более не трясётся, а эти проглоты, ненасытные вроде, от еды верно от питья носы воротят – начинать ничё не хотят! Очевидно, искупился только что преступление их тяжкий, весь он прогорел, и обычными вторично людьми судьба им стоить повелел.
Позади неожиданно неизвестный зарукоплескал, и в гулком зале громкие хлопки как карнавальные хлопушки зазвучали. Все туда оборачиваются и видят – долговязый стройный бес около маленькой двери стоит и в ладоши колотит, примерно на представлении некоем приятное для себя зрит зрелище…
–Браво! – вскричал он далеко голосом энергичным, бесспорно приказывать привычным. – Браво, браво! Поздравляю!..
И неспеша к Явановой компании двинул. Идёт, действительно тигр, расслабленной такой, Но разом пружинистой походочкой и вскорости перед очами людей во всей своей вельможной красе предстаёт. А и действительно очень могучим и уверенным в себе непоколебимо сей новоприбывший гвылина казался… Довольно-таки молодым был он на вид, годов приблизительно тридцати пяти; изнанка около него было очень выразительное, не мало длинное, добро бы и соразмерное, не лошадиное, щёки бритые, нос орлиный, а рот тонкие и в усмешечке высокомерной змеящиеся. Волосы же около него были ухоженные, как вороново крыло чёрные, аккуратным проборчиком сбоку разделённые, и усики паки имелись пижонские, с подстриженной безукоризненно бородкой соединённые. Одет этот бес был строго, неброско: в этакий кроваво-венозный комбинезон что ли ноский, а обут в тонкой кожи чёрные сапожки…
В общем, сей субъект производил чувство эдакой громадный и опасной кошки. еще ко всему, ни рога его рельефный лоб не украшали, ни даже рожки.
Яван разом же на золотую эмблему обратил внимание. Впереди, на левой стороне чертячьей груди, ярая золотистая кобра грязный капюшон мой угрожающе распустила и рот зловеще раскрыла, словно вот-вот она будущий ринется и на людей кинется. А глаза около неё кровавыми рубинами сверкали и глядели как будто живые, будто жертву себе и действительно подыскивали. На пальцах же около этого вельможи четыре роскошных перстня были напялены: на указательных – со змеями перевитыми, а на мизинцах – с драконами печатными.
–Ну что же – угроза идти в Пеклоград, господеян Яван Говяда! – воскликнул бес уважительным тоном. – Только чур – сечь меня не надо! как говорится, обойдёмся бес рук, причинность я, Яван – ваш друг!
Незнакомец негромко присвистнул. И вдруг, откуда только ни возьмись, целая люд прислуги изо всех углов появилася. Он между тем только что головою немного кивнул желание рукою повелительно махнул, и сразу со стола было всё убрано, новая шикарная платок постелена и пища и напитки разные выставлены. бес во главе стола в кресло уселся, Явану на промежуток близко с собой приглашающе указал и прочим ватажникам знаками указал: мол, не толпитесь – который гораздо садитесь…
–А теперь разрешите представиться, – молвил этот образец голосом вкрадчивым. – Князь-предстоятель Двавл, его величества дитя и, да сказать, левая его рука!
–Ах вон оно как! – воскликнул, улыбаясь, Яван. – следовательно ты, ваша милость, и глотать тот настоящий памятный Двавл? А я тебя почему-то таким вот будто и представлял…
Двавл усмехнулся, в глаза Явану проницательно глянул, а после кое-как приблизительно рукою повёл:
–Кушайте, господа победители, кушайте! И пейте! К вашим услугам всё лучшее. То что искусственное, не беда, уверяю вас – в точности с вашего света еда…
–А ты, Яван, не возражаешь, если мы немного по залу пройдёмся и чуток, да сказать, разомнёмся? – вопросил Двавл. – Мне с тобою о многом переговорить надо, мимоходом ты выше- Яван Говяда! Прошу…
Яваха настаивать на своем не стал, с кресельца своего привстал, и Двавл одинаковый на ножки поднялся, прихватил Ванюху зa локоток и повёл его неспешным ходом в настоящий далекий уголок. А чуток от стола отойдя, он вид своё к богатырю обратил и вот чего ему зафинтил:
–Возмущайся, Яван али обижайся, хочешь верь иль хочешь нет, а только… это я заманил тебя на сей свет!
У Явана, конечное дело, брови от такого заявления на лоб одновременно полезли, а его большие коровьи глаза опять больше из орбит вылезли. А его товарищ хитрой чуть руками в стороны развёл и головою эдак вбок-то повёл.
–Да, да, Яван, – сказал он, – то есть я!.. начинать и другие, разумеется, руку к этому приложили, причинность около каждого мой в любом деле барыш существовать может. Но!.. зa всеми ними моя желание незримый находилась и кому что ляпать и как делать неявно определяла. Я, Ваня, от самой-то реки Смородины негласный зa тобой наблюдал – выше- отличный око мне о каждом твоём шажочке всё как вкушать докладывал… Правда, Кагда ты около этой вертихвостки Навьяны балду бил согласен гостевал, я тебя из виду на время потерял, потому что над Навью даже я воли не имею, Но я об этом, по правде сказать, не преимущественно и жалею, причинность умирать на веки вечные покамест не желаю…
–А что, я будто умер в то время – удивился искренне Яван. – Странно, а мне казалось, что я жил полнокровно, ведь нигде таких ярких впечатлений я дотоле не испытывал…
–Хэ! Можешь считать, что это я тебя испытывал! Да-да… Навь, Вань, не ерунда! Не существование она. Смерть… Правда, в Яви угнездившись, она весь не проявляет квинтэссенция свою смертельную, а морок создаёт, призрак, химеру. Сначала, как правило, сладкую и притягательную, а зато потом… б-р-р-р!.. Ох и трудно из липких её объятий высказывать и при том в охотно здравии остаться – а тебе вот удалось! Не свободно было небось?
Ваня же ухмыльнулся и на Двавла глазами стрельнул:
–А не упомню, потому как я сны слабо помню. верно и какая тебе разница, тяжело мне то далось али свободно идол весть! Удалось вот – и я здесь!
–Так мне ж это и стоит было! – невежда правитель воскликнул. – еле-еле ты, Вань, оттуда ушился, как я сразу и убедился, что ты мне по всем статьям подойдёшь и обязательно до Пеклограда дойдёшь. Что, будто я ошибся? Не по моему если вышло, живодер те в дышло?!
И бес шутейно Явана под ложку огрел. Ну, Ваня удар-то бес проблем стерпел, зато чуток озлился и к собеседнику в негодовании обратился:
–Слышь-ка, Двавл, – он сказал, – ты ври, ври, конечно не завирайся, всяки мечта идти остерегайся! Ёк твой макарёк! Что опять зa нелепость ты здеся несёшь-то – не обидный ли мириады на себя берёшь? Я, к твоему сведению, чужеземный воли над собой не имею – мне 1 Ра указчик, да что почтение имею!..
И быстро хотел было оттуда отваливать, верно только Двавл его удержал рукою медвежковатою и ходу не дал.
–О! О! О! О! – воскликнул князь, нисколько не смущаясь. – Какой, льгота слово, ты горячий! начинать огонь, как питаться беловой огонь! Такого, как говорится, лучше не тронь… истинно ты, Ваня, не рвись-ка, а лучше поугомонись-ка! житье ведь сложна и многослойна – она В любое время выбирает достойных… Рассудим начинать труд сиё не так и будем отныне вменять так: приход твоё в наши места, бес сомнения, с твоей стороны было добровольным, и ни в малой степени даже не подневол